Сафари для русских мачо - Евгений Костюченко

Всем также было известно, что при нем получили доступ к архивам КГБ американские историки, которые разыскивали следы соотечественников, томящихся до сих пор в секретных лагерях Сибири. Но Дональд лично знал одну ассистентку такого историка, которая целыми днями сидела среди бесконечных стеллажей со своим сканером, и копировала все подряд, не читая. Говорят, эти стеллажи теперь пусты, а пыльные папки давно сгорели? Не волнуйтесь, господа тайные агенты! Рукописи не горят, и ваши личные дела тоже — когда они оцифрованы.

В картотеках, к которым сейчас обратился Дональд, хранились материалы управления «К». Эта контора в КГБ занималась проверкой собственных работников и агентов. Поэтому Дональду нетрудно было узнать, является ли Марат Кирсанов русским шпионом. Точнее — являлся ли он таковым по состоянию на период с 1975 по 1985 год, потому что «историки» не успели отсканировать весь архив.

Конечно, ответ предсказать было несложно, потому что четырнадцать лет назад, в 85-м, Кирсанов еще был школьником. Василь Бойко тоже. Что касается В.А. Гранцова, то, если бы он в те годы работал во внешней разведке, то сейчас не прозябал бы в своем техникуме.

Роман Старицын старался не выдать своей иронии, диктуя Дональду запросы на безобидных туристов. В конце концов, каждый выслуживается как может. И каждый имеет право на собственный стиль имитации бурной деятельности. Послать сразу три запроса по такой важной теме — это, наверно, добавит сразу три очка к статусу…

Через четверть часа компьютер выдал всю имевшуюся информацию о гражданах СССР Бойко, Кирсанове и Гранцове.

— Твой Кирсанов никуда не годится, — сказал Дональд. — Он чист как ангел. Это очень подозрительно. Бойко еще хуже. Такая фамилия вообще не встречается. Странно.

— Странно, — согласился Старицын. — Вот у Гранцова на самом деле редкая фамилия, а Бойко довольно распространенная…

Он не успел закончить, потому что Дональд подпрыгнул на месте и закричал:

— Есть! Читай! Ты мне не верил? Читай!

«Вадим А. Гранцов, 03.16.1958. Военнослужащий. Проходил проверку в связи с загранкомандировкой в 1979, 1980, 1981, 1982».

— Да, это удачный выстрел, — признал Старицын. — Бакатин нас здорово выручил. Теперь ни одна свинья наверху не сможет нас упрекнуть в пассивности.

Неожиданно Дональд выругался и оттолкнул от себя ноутбук.

— Все напрасно, — сказал он. — Видишь эти даты? Он просто ездил в Афганистан. Точно. Они же проверяли каждого офицера. А он был офицером.

— Погоди, давай сначала посмотрим материалы проверок. Посмотрим, чем они закончились. Какие на него характеристики. Какие сигналы на него поступали. Ну, давай, раскрой его файл.

— Нет никакого файла, — нехотя ответил Дональд. — Мы имеем только оглавление. Только список лиц. До материалов не добраться.

— Что же получается?

— Получается одно. Он не может быть шпионом.

— Ну и что? Мы и сами знаем, что не может, — попытался приободрить его Старицын. — Наверху не догадаются.

— Нет. Догадаются. Они догадаются, что мы им голову морочим. Нет никаких указаний на связь с КГБ. Никаких. Запросы, запросы… Они умрут от смеха, читая наши запросы! Вся эта картотека — полностью говно!

Роман Старицын не стал спорить, потому что Дональд был прав.

Но и соглашаться с ним было опасно. Ведь картотека считалась настолько важным трофеем «перестройки», что критиковать ее могли только сами шпионы или их пособники. Никто не хотел выглядеть пособником. И тогда Роман Старицын превзошел самого себя. Он сказал:

— А с чего мы взяли, что они русские шпионы? Приехали из России, да. Ну и что? А Василь с Украины приехал, он тем более не русский шпион. Стоп, не перебивай. Есть организация, в которой могут работать и русские, и хохлы. Это белорусский КГБ.

— О нет, — Дональд поморщился.

— Да, да, да, — сказал Роман. — И вообще, КГБ сохранился только у белорусов. В России сейчас нет КГБ. Там есть ФСБ или ФСК, там есть СВР, там есть ГРУ ГШ, но КГБ есть только в Белоруссии. В конце концов, не забывай, как действует это волшебное слово «кей-джи-би» на твоих боссов.

— О кей, — Дональд поднял руки. — Я сдаюсь. Ты хочешь, чтобы я послал запрос о связях этой тройки с Минском?

— Отличная идея! — с воодушевлением произнес Роман Старицын.

И чуть не добавил: «Что бы ты без меня делал, урод?»

Через пять минут они разошлись. Старицын позвонил своему человеку. Набирая номер, он был уверен, что Дональд тоже сейчас вызывает своего человека.

Василь не мог говорить, пока ему не дали напиться. Но, прежде чем пригубить, он понюхал воду, попробовал ее кончиком языка и посмотрел на свет.

— Тебе не кажется, что твоя фобия зашла слишком далеко? — спросил Марат.

Отрицательно помотав головой, одессит залпом опрокинул стакан. Отдышался и опустился на стул.

— Они меня в номере ждали, — прошептал он. — Мужик в розовой спецовке. Типа сантехник. Ковырялся с краном.

— Ну и что? — спросил Гранцов.

— Здесь краны не ломаются, — ответил Василь. — Он туда вставил какую-то фигню. Умоешься из-под такого крана — и кирдык. Мой сменщик так кончился. В последний день работы. Помылся под душем, вытерся — и остановка сердца. А у меня сегодня как раз последний день.

— И что теперь делать? — спросил Гранцов.

— Сматывать удочки, — прошептал Василь. — Прикройте меня. Хотя бы до гаража добраться. До машины. А за забором уже не страшно. Они только здесь такие смелые.

— Кто — они?

— Сектанты эти, на кого Олежек пашет. Он пашет на них, а я пашу на него. А им это не нравится. Не любят они отсюда людей выпускать. Если б я не проболтался, что больше не буду работать, они б меня не тронули. Сам виноват, знаю. Только уже не поправить ничего. Надо сматывать удочки, — Василь откашлялся и заговорил уже не шепотом, а вполголоса. — Доеду до Сан-Деменцио. Там дождусь грузового самолета. На нем долечу до дому. И все.

Марат Кирсанов почему-то вспомнил свои занятия по коррекции кармы на первых курсах обучения в Церкви Пука. У его однокурсников были точно такие же горящие глаза, как у Василя. К исходу третьего месяца занятий многие из них уже точно знали, чем занимались в прошлых жизнях. Некоторые даже выдавали целые фразы на древнеегипетском или древнеримском языке, вспомнив свое фараонское, гетерское или гладиаторское прошлое. А отдельные выдающиеся личности погружались до того уровня, когда еще и человека не было, и воображали себя окаменевшим папоротником. Со всеми такими психами приходилось обращаться очень осторожно, то есть не спорить и ничего не спрашивать.

Он бы не удивился, если бы сейчас Василь нырнул под кровать, прячась от неумолимых преследователей.