Эффект Этоса - Лиланд Экстон Модезитт

Смешанные с дождем густые хлопья позднего весеннего снега сыпались из темно-серых туч, когда планетовоз затормозил на стоянке у посольства Тары. Кряжистый командир с проседью в волосах стоял снаружи и ждал, пока Ван покинет машину посольства, доставившую его сюда из реабилитационной клиники, где он провел последние два месяца. Дыхание Вана паром поплыло в прохладном воздухе, чувствовалось, как несвоевременный холод пронзает его ножом, несмотря на теплую форменную зимнюю шинель.

— Командор, с возвращением. Я Берт Майне. — Командир тепло улыбнулся ему. — У вас есть багаж?

Ван поднял небольшой вещмешок, который держал в руке.

— Лишь кое-какое личное имущество.

Миг спустя старший по возрасту, но младший по званию спросил:

— Как долго вы здесь пробудете?

— Несколько дней. Я договорился об отбытии с курьером в шестерицу. Кажется, это «Мораха».

Ван знал, что вопрос — чистая формальность, имеющая цель подтвердить уже известное командиру Майне, а именно, что Ван проведет в посольстве пять дней.

— Посол желает сказать вам несколько слов, как только вы войдете, а после этого я передам общепосольские коды, чтобы вам не пришлось ходить по посольству с сопровождающими. Все изменили после Дня Независимости… после того случая. — Он повернулся и дал Вану знак проходить в посольство.

— Могу вообразить.

Морпеховский капрал Тары, несший дежурство, встал навытяжку, когда приблизились два офицера.

— Вольно, — тихо произнес Ван. Вступив в посольство, он последовал за Майне к лестнице на второй этаж.

— Стыдно слышать такое о вашем прежнем корабле, командор, — заметил тот.

О его прежнем корабле? О котором? Не о «Фергусе» ли? Ван замер. Майне с любопытством воззрился на него.

— Вам надлежит помнить, что я шесть месяцев пребывал в глубокой коме, — деликатно напомнил Ван. — И до сих пор не знаю всего, что случилось.

— А, — Майне понимающе кивнул. — Мне этого не сказали.

— Речь о «Фергусе»? — подсказал ему Ван.

— Да. Печальная история. Должно быть, она случилась вскоре после того, как вас ранило. Корабль исчез во время прыжка отсюда к Таре. РКС пытались замять дело, раз уж такое вышло почти сразу после пропажи «Коллинза», но кое до кого из нас дошли слухи, а там уже все узнали. — Майне покачал угловатой крепкой головой. — По крайней мере, теперь все видят, что нам нужно больше кораблей, и лучших, но пришлось заплатить дорогую цену. — Он начал подниматься по ступенькам.

Ван застрял в самом низу. «Фергус» исчез, подобно «Коллинзу»? Как? Старый крейсер тщательно проверяли вдоль и поперек. Или должны были. Корабли порой случайно исчезают посреди прыжка, но таких случаев наберется лишь несколько за сотни лет. Или крейсер просто слишком стар, чтобы его как следует отремонтировать? Или ревенантцам удалась какая-то потайная каверза?

Ван пробежал взглядом вверх по лестнице, затем последовал за Майне. Он дышал тяжелее, чем следовало бы, когда добрался до последней ступеньки занятого кабинетами крыла посольства. Реабилитация не вернула его полностью в прежнюю форму, куда там, он к ней еще и не приблизился. Ван ощутил мощнее, чем прежде, экраны и колыхание кодов доступа командира Майне. Тот повернул налево.

— Послу не терпится увидеть вас, сэр.

Внезапно согревшись, Ван сбросил зимнюю шинель и сложил, перекинув через руку, затем двинулся за провожатым по коридору до двери в южном конце.

Даже личная помощница посла была новой: молодая круглолицая женщина, которая немедленно встала, как только Ван вошел в приемную.

— Командор Альберт, мы так надеялись, что вы придете к нам, прежде чем вылетите на Тару.

Вану не казалось, что у него большой выбор. Он улыбнулся.

— Очень рад, что я опять здесь. — Это было правдой, особенно учитывая альтернативу.

— Посол Джордж ждет вас. — Помощница поспешила к двери кабинета и отворила ее.

— Я скоро вернусь, — добавил командир Майне.

— Спасибо. — Ван поставил свои вещи на пол, а шинель повесил на спинку одного из стульев, прежде чем последовать за женщиной.

Посол, худощавый мужчина с черными волосами и пронзительными ореховыми глазами, широко шагнул навстречу Вану.

— Уильям Джордж, командор. Вы теперь большая знаменитость, и я не мог упустить возможность приветствовать вас по возвращении в посольство. — Посол указал рукой на кожаное кресло у низкого столика перед мнимым очагом. В отличие от своего предшественника, он подождал, когда Ван сядет, и только потом сел сам. Затем подался вперед с любезной улыбкой.

— Хотелось бы услышать вашу часть рассказа лично, но сперва мне нужно выполнить одну мелкую формальность.

Ломая голову, что это может быть, Ван кивнул и подождал.

— Вы, возможно, и не догадываетесь, — продолжал посол, — но, благодаря вашему поступку, наш престиж в глазах скандийцев безмерно вырос. — Он указал на скромную картонную коробочку, менее полуметра в длину и около двадцати сантиметров в высоту. — Это знак признательности от премьера Густофсена. Лично.

Он сказал, что желал бы оказаться щедрее, но понимает, каковы ограничения на подарки для служащих РКС.

Так как Ван не потянулся к коробке, Джордж поднял ее и вручил. Вану оставалось лишь принять дар. Внутри, среди подушечек, лежала вторая коробочка из темного дерева, с двумя печатями рядышком на крышке, на петлях, соединенных цепочкой, судя по виду, из литого золота, врезанного в дерево. Одна из печатей принадлежала РКС, другая, как предположил Ван, была скандийской. Под печатями виднелись две строчки на староангле, опять-таки выложенные чистым золотом:

«С величайшей признательностью командору Вану Кассию Альберту, РКС.

От Эрика Густофсена, Премьера, Скандийская Конфедерация»

Ван рассмотрел ящичек, затем осторожно отомкнул защелки и поднял крышку. Внутри оказалась медаль, которую он не узнал.

— Это Звезда Посвящения, высочайшая награда, которую они могут дать нескандийцу. А ящичек лично от премьера, и офицеры РКС, как я убежден, могут принимать личные подарки, не представляющие собой явной коммерческой ценности.

В то время как деревянный ящичек не представлял собой явной коммерческой ценности, Ван уже заметил, что все цвета и формы двух печатей вырезаны и выложены драгоценными камнями и золотом, и сами эти материалы, равно как и мастерство, делают ящичек больше, чем просто памятным знаком.

— Красота какая.

Посол протянул ему конверт, запечатанный зеленым воском и золотой лентой.

— Это сюда прилагается.

Вану пришлось повозиться с поясной сумкой, чтобы достать нож и тщательно вскрыть конверт, не сломав печать. Затем он прочел слова, написанные от руки.