Любимицы королевы - Виктория Холт

Георг вместе с мистером Сомерсетом и мистером Фрименом поехал в Петуорт, чтобы вернуться оттуда с августейшим гостем.

Сара явно считала себя главной виновницей этого события. Кто, например, дал возможность Карлу Австрийскому претендовать на испанский трон? Мальборо! Чей военный гений решает судьбы всей Европы? Тот же самый ответ. А кто дает Мальборо советы, создает ему уют, противостоит его врагам? Его герцогиня!

Вела она себя так, будто королева ее марионетка. И, можно сказать, помыкала ею; вернее, пыталась. Анна не спорила, просто кивала с улыбкой, но поступала по-своему. Иногда, приняв решение, находила нужную фразу, чтобы доходчиво выразить его, и твердила одно и то же.

Разумеется, ничто не приводило Сару в большее бешенство. Однако она была в состоянии уловить кроющееся в этом предостережение. Джон сотни раз призывал ее к осторожности. Конечно, он чересчур осторожен; но, слегка успокаиваясь, Сара отдавала себе отчет в том, что королева упряма и может, по ее собственному выражению, пригрозить державой и скипетром.

В Виндзор компания приехала вечером. Анна распорядилась, чтобы каждый второй солдат почетного караула держал в поднятой руке горящий факел. Зрелище получилось впечатляющее. Королева со стоящей рядом Сарой — хотя герцогине полагалось стоять позади — ждали гостей на верхней лестничной площадке.

Эрцгерцог оказался хрупким молодым человеком с меланхоличным выражением, застывшим на красивом лице, и приятными манерами. Ему очень шел синий мундир с золотыми и серебряными галунами.

«Бедняжка, — подумала Анна, — вид у него усталый».

Эрцгерцог нагнулся и поцеловал подол ее платья, затем, выпрямясь, щеку.

Сара переглянулась с Джоном. «Если б не ты, — мысленно напомнила она мужу, — этот молодой человек не держал бы путь в Испанию. Надеюсь, они это понимают».

Джон улыбнулся ей, как бы говоря, что ни у кого никогда не бывало более преданного сторонника.

Все стали расходиться, чтобы встретиться вновь за ужином. Гость взял Анну за руку и проводил ее в королевские покои, а затем принц Георг проводил эрцгерцога в отведенные ему апартаменты.

Анна обрадовалась, увидя у себя Хилл, спокойно ждущую и готовую услужить. В голове у нее мелькнула мысль — хорошо бы не спускаться на пир, а оказаться в зеленом кабинете и устроиться в кресле, возложив все на Эбигейл.

Очень скоро пришло время собираться на церемонию перед ужином. Требовалось представить эрцгерцогу всех придворных дам. Видимо, они ему понравились, он целовал их чуть крепче, чем представлялось необходимым, а потом, на пиру, сидя справа от королевы, он постоянно поднимался, чтобы услужить той или иной.

Анна посмотрела на Сару, полностью поглощенную мистером Фрименом, как и он ею, а потом перевела взгляд на Георга, полностью поглощенного самым важным в его жизни — едой и питьем.

«Какой красивый молодой человек, этот эрцгерцог! — подумала Анна. — Мой мальчик стал бы уже юношей. Неужели у меня никогда не будет детей?» Беременности, не закончившиеся рождением ребенка, она воспринимала чуть ли не как само собой разумеющееся. Они беспокоили ее не больше, чем подагра и водянка. Но она бездетна.

Как ни грустно, надо присутствовать на пиру! Событие очень важное. Когда этот молодой человек станет королем Испании, Англия будет находиться с его страной в самых дружественных отношениях, потому что он будет ей вечно признателен — и все благодаря Фрименам.

Дражайшая Сара! Однако насколько уютней сидеть в зеленом кабинете. Анне вспомнились белые руки Хилл, накрывающей чайный столик.

После ужина она с облегчением вернулась к себе.

Георг, тяжело дыша, сидел в кресле. Анна заметила, что иногда после подобных пиров у него начинается приступ болезни, но при его аппетите каждый обед превращался в пир.

— Боюсь, дорогой, прием гостя оказался для тебя несколько утомительным, — сказала она.

— Хорошо бы лечь в постель.

Когда Георг уставал, акцент его становился заметнее.

— Ты измучился еще в пути, любимый. Я говорила миссис Фримен, что беспокоюсь за тебя.

— О… этот путь. Никогда его не забуду. Как хорошо, сказал я Мэшему, как хорошо, что королева не поехала. Дороги… моя любимая… дороги…

— Конечно, буря повредила все. Право, не нужно было тебе ездить. Лучше бы я сама поехала встречать эрцгерцога.

— Этого, мой ангел, я ни за что бы не допустил.

Милый Георг — суров, лишь когда считает, что должен оберегать ее.

— От Виндзора до Петуорта сорок миль. Дорога заняла четырнадцать часов, мой ангел, притом мы ехали без остановок. Один раз карета опрокинулась, и мы оказались в грязи.

— Мой бедный, бедный Георг. А как тебе дышалось?

— Ужасно, любимая, ужасно.

— Бедный, бедный Георг.

— Мы и до сих пор торчали бы там, но люди подняли карету, мой ангел, и на руках… вынесли ее на дорогу.

— Какие добрые, верные слуги! Это замечательно. Ты должен представить их мне, я скажу им, как благодарна. Я так беспокоилась! И постоянно говорила миссис Фримен, что сожалею о том, что ты поехал.

— Но я не позволил бы ехать моему ангелу.

— И мне бы не следовало позволять моему.

— Что ж, мы сейчас дома… усталые… давай спать. Однако немного бренди нас бы согрело.

— Немного бренди. Я позову горничную. Хилл! Хилл!

Эбигейл появилась сразу же. Она не могла находиться далеко. Как приятно после блестящих нарядов кавалеров и дам, присутствовавших на ужине, видеть эту девушку — такую простую и скромную.

— Хилл, его высочество хочет немного бренди. Я тоже выпью. Очень утомительный был день — и завтра нас ждет такой же. Нам будет полезно поспать.

— Да, ваше величество.

И почти сразу же — как удается ей быть такой бесшумной и быстрой? — принесла то, что требовалось.

До чего приятно… потягивать бренди, когда Георг дремлет в кресле, а Хилл стоит, ждет, не понадобятся ли ее услуги.

— Хилл, скажи Мэшему, его высочество готов лечь в постель.

— Слушаюсь, ваше величество.

— И я тоже лягу, Хилл. О, какой утомительный день.

Сэмюэл Мэшем ушел с принцем в его гардеробную, а Эбигейл осталась с королевой.

— Ну и денек, Хилл! Ну и церемонии! А этот юный эрцгерцог, можно сказать, король. Бедный мальчик, надеюсь, ему позволят занять трон. Мистер Фримен об этом позаботится. Миссис Фримен, по-моему, выглядела чудесно. Она очень рада возвращению мистера Фримена. А я беспокоюсь за принца, Хилл. Выглядит он неважно, и эта поездка в Петуорт была, видимо, сущим мучением. Карета его опрокинулась… в грязь, представь себе. Ее с трудом вытащили. Конечно, его высочеству это не пошло на пользу. Поговори с Мэшемом, Хилл. Пусть ухаживает за ним как можно лучше. Позаботится, чтобы принц носил самое теплое белье и избегал сквозняков.