Колечко взбалмошной богини. Прыжок в неизвестность - Александра Черчень

— Не оборачивайся. Я не одет.

Да что он заладил? Одет, не одет, какая, к черту, разница!

— Я ног не чувствую. И рук, — просипела я еле слышно и почувствовала, как Фауст сжал мои ладони своими, большими и горячими.

— Сейчас я немного отдохну и полетим, — промолвил феникс и устало оперся лбом о мой затылок. Потом со свистом втянул воздух и озабоченно спросил: — Ты что, поранилась? От тебя кровью пахнет.

— Да так, ерунда, царапина. Я вот ногу подвернула… или сломала. Не знаю. Болит дико, — пожаловалась я.

Фауст недовольно цокнул языком и оторвался от моего затылка.

— И на пару часов тебя оставить нельзя. Дай посмотрю. — Мужчина переместился левее и, так и не дав мне повернуться, подтянул к себе пострадавшую конечность. Я тихонько зашипела от нового приступа боли, но все же дала себя осмотреть. — Опухла сильно, так не понять. Выберемся, я осмотрю, — серьезно пообещал феникс, а я зацепилась за другое.

— Разве тебя всего два часа не было?

— Ну, не два. Три, может, четыре. Я уже сам со счета сбился. Я же говорил, далеко лететь. Я и так на пределе возможностей мчал, — признался феникс. — Ладно, нам пора. Сиды до сих пор рыщут по лесу. Могли заметить, как я приземлялся. — И потянул меня вверх, заставляя встать на ноги. Точнее, на одну ногу, вторую я поджала под себя, боясь даже пробовать на нее опереться.

Надо признать, пока Фауст поддерживал меня за талию, стоять было вполне комфортно. А вот когда начал отпускать… Я чуть было не завалилась лицом вниз, хорошо, мужчина вовремя подхватил.

— Ууу, да ты совсем не стоишь, — протянул Фауст и, поудобнее перехватив меня, поволок куда-то в сторону.

Как оказалось, до ближайшего дерева. Я обняла гладкий ствол руками и прижалась щекой к коре. Ну вот, вполне удобно. Хотя я предпочла бы обнять Фауста — он, в отличие от дерева, еще и теплый, и на ощупь приятный.

Меж тем феникс отстранился, отступил на несколько шагов, и я услышала уже знакомый электрический треск за спиной и почувствовала резкий порыв ветра, принесший запах грозы и влаги. А потом щеки коснулось что-то мягкое и гладкое, мимолетно пощекотав кожу. Кажется, кое-кто задел меня крылом.

Я обернулась и нос к носу, точнее нос к клюву, столкнулась с фениксом, стоявшим уже вплотную ко мне.

— Забирайся. Время не ждет, — скомандовал Фауст и опустился у моих ног. Максимально близко, чтобы мне не пришлось никуда идти.

Соблазн зарыться носом в мягкое теплое оперение был ой как велик, так что я, не раздумывая, отлепилась от дерева, качнулась и неуклюже завалилась на Фауста.

— Аккуратнее, — прошипел феникс, удивив меня в принципе возможностью шипеть с клювом вместо рта.

— Прости. Я стараюсь, — просипела я виновато и постаралась получше устроиться на спине у крылатого друга.

Получилось не сразу. Все же с больной ногой особо не подвигаешься. Но в итоге получилось. И когда я наконец была готова, феникс расправил крылья, мощным толчком оторвался от земли, и мы стали стремительно набирать высоту.

Перед глазами замелькали чернеющие ветки деревьев, пронеслись мимо лиственные шапки, и вот мы уже поднялись над кронами деревьев, все выше и выше взмывая в ночную мглу. В лицо ударил порыв ветра, у меня на мгновение перехватило дыхание, и я инстинктивно прижалась к шее пернатого, боясь хоть на секунду оторваться от надежной опоры.

Но вот феникс поймал плотный воздушный поток, выровнялся по ветру, и мы плавно заскользили по ночному небу навстречу выглянувшей из-за облачка луне.

Я с опаской глянула вниз, на раскинувшийся под нами лес с редкими теплыми огоньками, мелькающими средь деревьев. Наверное, это сиды все еще продолжают поиски. Но теперь они нам не страшны, в небе им нас не достать.

Захотелось победно крикнуть. Во все горло, чтобы было слышно в каждой точке земли. Но я сдержалась и лишь довольно улыбнулась, запустив пальцы в теплое оперение феникса.

И если сверху перья у него были плотные, гладкие, немного жесткие, то под внешним слоем оказался мягкий невесомый пух, в который я с удовольствием зарылась пальчиками, греясь и одновременно чуть массируя «шкурку» пернатого.

Страх полета окончательно прошел, уступив место восторгу, чувству безграничной свободы и ощущению бесконечного необъятного неба над головой.

Я ласково погладила шею феникса и, уже уплывая в легкую невесомую дрему, мысленно дала себе зарок поблагодарить Фауста за эти чудные яркие мгновения, которые мне вряд ли еще когда-нибудь доведется пережить.

Летели мы и правда долго. Когда добрались до поселения в отрогах гор, в небе уже занимался робкий рассвет.

Фауст приземлился на лужайку во дворе одного из домов, и я неловко скатилась по его боку, оказавшись на своих двоих. Да, как ни странно, я смогла встать на ноги. За время полета ушел холод, да и щиколотка ныла уже не так сильно. Опираться на ногу, конечно, было еще больно, но если просто стоять на месте, то вполне терпимо.

Сбоку донесся резкий порыв ветра, по которому я определила, что феникс обратился. Безо всякой задней мысли повернулась к Фаусту и застала его сидящим на земле, бледным, встрепанным, взмокшим и неимоверно уставшим. Длинные светлые волосы в беспорядке рассыпаны по плечам и свисают до самой земли, собирая на себя грязь поросшего лишайником каменного настила.

— Тебе плохо? — тут же вырвалось у меня, и я непроизвольно сделала шаг в его сторону.

Феникс вскинул голову, коротко рыкнул и тут же меня отчитал:

— Люба, отвернись! Я не одет.

Ой, и правда. А я как-то не придала этому значения. Тем более что мужчина сидел, согнув колени и практически уткнувшись в них носом, так что стратегическая часть тела была как раз таки прикрыта. И вообще, ну сколько уже можно на этом зацикливаться?

— Да что ты все заладил? Отвернись да отвернись. — Я все же решила высказать свое негодование, хотя его просьбу, вопреки словам, выполнила и встала вполоборота. — Как будто я там чего-то не видела…

— Можно подумать, что видела… — фыркнул мужчина.

— Ну, если принять во внимание, что вы с братом близнецы, то могу предположить, что ниже пояса вы тоже одинаковые, — с ходу выдала я и почти тут же пожалела о своих словах.

Ну и кто меня за язык тянул, а? Вот что теперь Фауст обо мне подумает? Точнее, что он подумает про нас с Фрайо, раз я видела его братца, так сказать, во всей красе.

Наступило неловкое молчание, а вслед за ним раздался язвительный смешок и не менее язвительное:

— Все понятно.

Н-да… этого и следовало ожидать. Думаю, что мысли Фауста ушли как раз в том направлении, которого я опасалась. Ну не стану же я ему объяснять, что это было случайно. Точнее, не совсем случайно, но точно не по моей инициативе.