Выживешь, бессмертная? - Виктория Хорошилова

— Мы хотим уехать из этого города, чтобы нас не призирали за наше прошлое.

— Нам будут ставить в вину что мы были шлюхами.

— Это только если вы будете каждому говорить, где вы били. Главное, чтобы вы сами себя не призирали за свое прошлое. Вы выжили и это главное. Учиться я пошла уже не невинной девушкой. И часть парней, предлагали свое покровительство и просто интим. С таким заездом ты ж не девка, чего кочевряжишься. А последнее время, знаю это от своих приемные детей, которые отучились в академии на разных факультетах. Мало кто бережет себя до свадьбы.

— Легко говорит, когда вас не принуждали.

— Пытались, поплатились, — сказала с легкой улыбкой. — Скажу вам одну мысль, которую мне когда-то наставник сказал, она оправдала себя полностью. Все что нас не убивает, делает сильней. Для вас главное, что вы выжили, у вас руки, ноги на месте. Вы сохранили рассудок. Вы, наверное, научились понимать людей и чувствовать их.

Не этом мне кивали, правда молча.

— Приобретенные знания по пониманию людей вам в будущем помогут возможно избежать неприятностей.

— Вы нас не осуждаете?

— Нет. Зачем мне вас осуждать? Я понимаю, что вы не по доброй воле там оказались. Или это не так?

— Каждого из нас продали, родные. Им всем были нужны деньги на что-то. И пока мы там были это приносило им доход.

— Вот этого я не понимаю и не поддерживаю. Кушать и спать?

Мне кивнули и даже немного робко улыбнулись. Утром дети знакомились с новенькими. Пришлось немного вмешиваться и попросить ребят не расспрашивать о болезненных воспоминаниях. Но это же дети…

— Вас тоже в рабство продали? — спросил мальчик семи лет — Меня батя продал господину за долги. Нас там заставляли траву обрабатывать. Ребята постарше из нее наркотики варили. А господин ее продавал. А вас что заставляли делать?

Девочки на меня посмотрели нерешительно:

— Ребята есть то, о чем им бы не хотелось говорить и вспоминать.

— Почему? — не унимался ребенок.

— Потому что даже воспоминания делают больно, — сказала одна из девочек.

— Вас там били?

— Били, — сказала та же девушка.

— И что в этом плохого.

— То, что часть девушек и ребят после этого просто не выжили, их забили до смерти. Только потому, что некоторым извращенцам нравиться причинять боль другим. Этого достаточно?

Спросила у любознательного ребенка, он просто кивнул и обнял девочку. Сам то по росту невысок и лбом уперся ей в живот. Девочка погладила его по голове.

— Госпожа Алита говорит, что наймет нам учителя по боевым искусствам и мы научимся защищать себя. Я буду тебя защищать!

— Я бы, и сама хотела научиться.

— Значит научишься.

Утром, явился отец одной из девочек, забранной из дома удовольствий. С порога кинулся обвинять:

— Как вы посмели забрать мою дочь?!

— У вас дочь никто не забирал.

— Вы не смели забирать ее из дома удовольствий! Она зарабатывала для семьи деньги!

Дети кто слышал, это были в шоке. Нянечки попытались их увести, но не вышло, любопытство было сильней.

— Вы не похожи на безрукого и безного калеку, сможете сами обеспечить свою семью, — сказала резко. — А то, что вы сделали карается арестом на десять лет как минимум. Мне вызвать следователя? Наговорили вы достаточно, чтобы вас арестовали.

Мужчина молча вылетел из дома, даже не посмотрел на девочек и не сказав кто его дочь. Но это было видно и так, девочка была бледной и едва держалась чтобы не плакать. Стоило уйти одному пришел аналогичный тип с теми самыми заявлениями. Уже все воспитанники были в шоке, что вообще такое бывает. На девочек смотрели с сочувствием. А этот еще младших детей притащил. Речь у него была точно такая же как и у предыдущего. Но стоило мне сказать, что это тянет на арест, он сказал другое:

— Должна же она была отрабатывать свое существование. Раз мать ее родила и не скинула.

— Так про родного ребенка не говорят, — сказала удивленно.

— Да какая она мне родная, мать ее попользовали в подворотне. А она и залетела, не захотела скидывать приплод. Я ее и так до семи лет кормил и одевал, дальше пусть отрабатывает. Не хитрое бабье дело быть угодливой перед богачами.

Залепила пощечину.

— Я вызвала стражу, — сказала Ребекка.

Кивнула ей.

— Вы хотите оставить моих детей круглыми сиротами? У них кроме меня никого нет, а она их обеспечивала! Мать их померла прошлой зимой.

— Головой нужно было раньше думать, до того, как продавать ребенка извращенцам.

Он попытался уйти, но новая охрана нанятая Камилем из его учеников не пустила мужчину. Следователь, выслушав нас забрал отца детей в тюрьму, а детей оставил мне на воспитание. Посмотрела на девочку, ее звали Карина, ее сестру Рута ей было как раз семь лет, а младшему брату три года. И Карина до этого никогда не видела брата с сестрой.

— Ненавижу тебя! — закричала Рута на сестру — из-за тебя мы теперь сироты! Ты должна была и дальше нас обеспечивать! А теперь мы будим нищими.

— Люда возьми Тима за ручку и отведи к другим детям.

А сама взяла руку Руту и вышла с ней за двери детского дома:

— Уходи, — сказала ей спокойно.

— Что?! — опешила девочка. — Но следователь сказал, что вы теперь должны нас обеспечивать.

— Жить в этом или любом другом детском доме это привилегия и возможность. И я против чтобы в нем жили те, кто будет разлагать и отравлять атмосферу и обижать, и обзывать других детей. Ты знаешь, как зарабатывала твоя сестра деньги?

— Спала с мужчинами, — буркнула девочка.

— А ты в курсе, что ее отец продал, когда она была твоего возраста? Попробуй выживи на улице и подумай над своим поведением.

Девочка ушла, гордо подняв голову. За дверью меня ждала Карина.

— Ты все слышала? — они кивнула.

— Рута не справиться.

— Знаю. Но ей нужно подумать над своим поведением. Она не имеет право так к тебе относиться.

Пара ребят из тех, кто раньше жил на улице подошли ко мне.

— Что хотите мальчики?

— Мелкая сама не выживет.

— Вы можете пойти присмотреть за ней, но не помогать.

— А что тогда можно?

— Помогите не погибнуть. Если захочет вернуться и будет готова извиниться перед сестрой, пусть приходит. Если нет пусть приспосабливается.

— Она домашняя, ее быстро сломают, и она погибнет.

— Даже домашние дети обрастают защитой, — сказала с горькой улыбкой.