Две недели ожидания - Сара Райнер

– Хорошо, тогда давай покончим с этим. Вот, – она протягивает ему дезинфицирующие салфетки, которые входили в комплект с лекарствами. Пока Адам готовит шприц, Лу наблюдает. – В твоих руках все выглядит совсем простым.

– Я привык. Так, ложись. – Лу ложится. – Мне нужно подобраться к твоему животу?

– Ну да.

Он приподнимает футболку, дезинфицирует кожу, быстро колет в живот, затем через короткую паузу выдергивает иглу и снова протирает салфеткой кожу.

– Готово.

– И все?

– Ага.

Она садится.

– Господи! Совсем не так плохо, как я ожидала. Спасибо.

– Знаешь, я готов приезжать и колоть тебя каждый день.

– Тебе, наверное, надоест каждый день приезжать.

– Все нормально, я хочу помочь. Тем более мне по дороге.

– Ммм. Хотя я не всегда возвращаюсь домой в одно и то же время, – уклончиво говорит Лу. Она благодарна, что Адам жаждет принимать активное участие, и не желает его исключать из процесса, раз ему так хочется. Наверное, он чувствует себя так же странно, как и она, они ведь не пара, хоть им теперь и по дороге. Самой себе делать уколы сложновато, если бы рядом была София, она бы помогла. Наверное, ей стоит принять предложение Адама, и все же…

За последнюю пару недель было столько рук, гелей, датчиков и игл, словно бы ее тело становилось общественной собственностью. Учитывая скальпели и хирургические инструменты, которыми производили операцию. То, что Лу была под наркозом, лишь усиливало ощущение, что она вверила свою судьбу в чужие руки. Самое важное то, что она подарит частичку себя, когда станет донором яйцеклеток. Предупредительный сигнал выключается.

– Ну давай попробуем, – говорит она.

* * *

Дейзи, милая. Какая неприятная ситуация! Надеюсь, следующие несколько месяцев промелькнут быстро. Знаешь, для меня в этой затее самое сложное – это неопределенность и ожидание, поэтому я тебе ОЧЕНЬ сочувствую. Плохо, когда врачи и все остальные говорят, что вам делать, а уж тем более политики. Прямо сейчас мне приходится «плыть по течению» и ждать звонка из клиники с новостями, как там мой донор. Это меня сводит с ума. Поэтому, думаю, я присоединюсь к тебе и выпью стаканчик, чтобы скоротать этот вечер. Молюсь, чтобы у тебя в скором времени все наладилось. КэтМ.

Кэт встает, подходит к холодильнику и достает бутылку белого вина. Она уже собирается откупорить ее, но внутренний голос говорит «нельзя!». Ей нужно вести здоровый образ жизни, а после одного бокальчика она может не удержаться и от второго.

– Мое тело – это храм, – говорит она кошке и включает чайник, затем возвращается за ноутбук и редактирует предпоследнюю фразу: «Выпей бокальчик и за мое здоровье, а я тяпну мятного чаю», а потом сидит и наблюдает за курсором.

По телевизору ничего интересного, она уже проверяла. Кэт ответила на посты на двух форумах о деторождении, а если зайти на «Фейсбук», то, скорее всего, снова будет бесконечно просматривать фотографии друзей с детьми.

– Ну? – спрашивает она кошку. Бесси уселась на столе, сложив передние лапки так, как изображают кошку древнеегипетские иероглифы. Ей нельзя сидеть там, где едят, но Кэт и Рич ее слишком балуют. Бесси приоткрывает глаза, затем снова медленно закрывает. Кэт не помешало бы перенять у кошки наплевательское отношение к жизни.

Она обводит взглядом комнату, притопывая в нетерпении ногой. Надо держать себя в руках. У нее впереди еще много недель. Нужно придумать, как убить время.

Кэт слышит, как по соседству играют дети. Она выглядывает в окно – все еще светло, через изгородь она видит, как мелькают косички, подпрыгивающие, когда девчонки скачут на батуте. Наверное, весело, думает Кэт. Она встречается глазами со старшей девочкой и машет ей рукой. Нужно тоже подвигаться, сжечь энергию. Бег трусцой или велосипед не особо привлекают, как и обычно. Если бы тут был Рич… но он вернется только через несколько часов. Кэт снова смотрит на сад. У всех домов вдоль улицы имеются приличные участки с видом на Минвуд-парк, поэтому вокруг полно зелени. Кэт любит работать в саду, но ей трудно выдерживать темп, они так и не привели в порядок свой уголок сада с тех пор, как Кэт заболела. Июль выдался влажным, и кусты разрослись во все стороны, словно взорвался салют, а лужайку необходимо подстричь, хотя сейчас уже немного поздновато включать газонокосилку. Она замечает, что плющ пробивает себе путь в кирпичной кладке. Можно начать оттуда. Кэт находит садовые перчатки и надевает высокие резиновые сапоги.

– Ну ладно, Бесси, – говорит она.

Нужны инструменты, чтобы сделать все надлежащим образом, но ползучее растение обвило еще и засов в сарае. Кэт про себя чертыхается, выдергивая крошечные побеги. Наконец она рывком открывает дверь, и внутрь врывается столб солнечного света. Складные стулья лежат на бадминтонных ракетках и старых жестяных банках с краской, шаткие конструкции из цветочных горшков, напоминающие Пизанские башни, и картонные коробки из-под компьютера Рича. Ржавые вилы, лопата и садовые ножницы брошены в кучу без оглядки на меры предосторожности. От мешка угольных брикетов для барбекю черная пыль рассыпалась по полу. Некуда и шагу ступить. Кэт ругает мужа, она и понятия не имела, что тут такая свалка, после чего приступает к работе.

* * *

– Я тут вот что подумал, – говорит Адам. – Только одну вещь мы не обговорили.

– Какую?

– Заботу о ребенке. – Он мнется. – Не хочу показаться излишне любопытным, но как ты себе это видишь с финансовой точки зрения… в смысле в плане работы, ну ребенка и все такое… учитывая, что у тебя работа в Лондоне и…

Лу помогает ему:

– Не слишком хорошо оплачивается?

– Ммм…

– Честно говоря, события последних нескольких месяцев меня настолько выбили из колеи, что я для себя решила, что денежные вопросы меня не остановят. Время – ключевой фактор, я просто решила, что как-нибудь справлюсь. Надеюсь, я не покажусь тебе безответственной. Просто иногда, когда люди говорят «я не могу себе позволить иметь ребенка», они на самом деле говорят «я слишком эгоистичен». Правда, иногда и ребенка заводят из эгоистичных побуждений. У моих родителей было мало денег, когда мы с сестрой были маленькие, но они же как-то справились.

– Но ведь тебе придется какое-то время не работать?

– Разумеется. В последнюю очередь мне хотелось бы быть похожей на честолюбивых директрис, которые возвращаются к работе через двое суток после родов. Мне положено какое-то пособие по беременности и родам, ну и очевидно, что я не смогу ездить на работу с младенцем. – Она смотрит на него. – А у тебя какие соображения?

– Разные, если честно. Я тоже хочу участвовать, разумеется… Но мне очень важна моя работа… прости, я не говорю, что твоя не важна, просто нас ждет важная перемена в жизни, и, как ты говоришь, события развиваются слишком стремительно. Порой я думаю, что хорошо бы разделить опеку с тобой пополам, но в глубине души не уверен, что меня это порадует, да и вообще, что это получится. А потом думаю: ну честно, Адам, не будь таким банальным, ведь тебя определяет не только работа, такой подход свойственен альфа-самцам… Потом я себе же и возражаю: ну же, Адам, Лу, наверное, зарабатывает меньше твоего, а значит, логично, чтобы ты продолжил работать, возможно, ты бы мог поддерживать ее финансово… Потом я начинаю беспокоиться, не слишком ли традиционно такое деление, не хочется, чтобы мы с тобой в итоге начали бы играть стереотипные роли… Одна из основных причин, по которой я хочу ребенка, – чтобы у нас все было по-другому. Понимаешь, о чем я? Короче говоря, я разрываюсь – это еще мягко сказано.