Бег впереди паровоза - Светлана Алешина

Вторую отметину Виктор показал мне в стене дома, приблизительно в том месте, куда он спрятал вчера Маринку. Четкое входное отверстие находилось на высоте примерно двух метров от земли.

– А третья? – спросила я.

Виктор пожал плечами, оглянулся и осмотрел весь пройденный путь.

– Пошли завтракать, – быстро предложила я, зябко поежившись от прохладной перспективы повторить наше исследование.

Виктор подумал и, показав рукой вправо, а не влево, как подозревала я, произнес:

– «Жигуль»-»восьмерка». Мужчина выше среднего роста. Один.

Я не стала уточнять, какими методами он это узнал. После того, что уже происходило в моей жизни, я научилась верить Виктору сразу.

Домой мы вернулись, конечно же, втроем. Виктор нес на руках присмиревшего от усталости Мандарина. Я шла позади, и постепенно мое настроение портилось и портилось все больше. Вчерашнее происшествие получило все шансы для того, чтобы считаться конкретным покушением на кого-то из нас.

Моя квартира встретила меня чудесным запахом Маринкиного кофе.

– Вы были похожи на классических штатовских копов, – оценил наши уличные мероприятия Ромка, уплетая бутерброд с сыром.

– Что вы, Рома, – с притворной меланхоличностью поправил его Сергей Иванович, – берите выше, Виктора я ценю как самого Натти Бампо…

– А Ольгу Юрьевну – как его верную Пятницу, – ворчливо пошутила я, осторожно перешагивая через Мандарина. Виктор положил его в самом проходе на пол, но тот, очевидно, решил, что уже достаточно сегодня походил, и отказался сдвигаться с места. Так он и уснул, лежа между дверями в гостиную и на кухню.

– Бампа? – удивился Ромка и откусил от бутерброда еще раз. – Никогда не знал, что у Робинзона было такое погоняло. Это по фильму, да?

– По жизни. Натти Бампо – это имя Следопыта, он же Соколиный Глаз, он же Зверобой. Это все Фенимор Купер придумал. Я вас, юноша, заставлю перечитать подростковую классику, – подвела я итог и прошла на кухню.

– Кофе второй раз уже ставлю, – сказала недовольно Маринка, и я тут же заявила, что кофе у нее все равно замечательный и неповторимый. Маринка устремила взгляд на Виктора, и тот, не меняя выражения лица, кивнул, подтверждая мою правоту. Больше замечаний не последовало, и нам были выданы причитающиеся нам бутерброды.

Решив не дожидаться наводящих вопросов, я, отпивая первый глоток действительно хорошего кофе, сказала:

– Можно считать, что стреляли в нашу милую компанию. Виктор нашел три гильзы от «ТТ». Есть след от пули, вошедшей в ствол тополя прямо над вашей головой, уважаемый Сергей Иванович, и… Маринка, поставь кофейник, пожалуйста, – попросила я свою подругу, видя, что та застыла с этим опасным оружием в руках.

Когда Маринка послушалась, я небрежным тоном закончила:

– Ну а второй выстрел попал в стену высоко над тем местом, где были Маринка с Виктором. Третьей отметки мы не нашли…

Кряжимский вздрогнул, он попытался было пренебрежительно ухмыльнуться, но получилось это у него не очень удачно.

– Над моею голово-ой, – тихо, как бы задумчиво пропел он, – ума не приложу: меня-то за что? Я ведь уже, пожалуй, лет надцать, как не умыкал чужих жен…

Маринка, в этот момент взявшая в руку бутерброд, так и застыла, вытаращив глаза.

– Ну, а ты, Мариночка, когда в последний раз умыкала чужих мужей? – не удержалась я от милого дружеского ехидства в адрес своей подруги.

Маринка покраснела так густо, что наверняка все сразу подумали, что в последний раз чужого мужа она умыкнула не позже, чем за секунду до нашего с Виктором возвращения.

– Вы искренни со мной, Сергей Иванович? – ласково спросила я.

Теперь уже покраснел Кряжимский. Мы с Ромкой не выдержали и рассмеялись. Ситуация была настолько комичной, что даже Виктор усмехнулся и наклонился над чашкой, чтобы замаскировать свою необычную реакцию.

– Следовательно, первый вопрос снят окончательно, – наконец откашлявшись, сказал Сергей Иванович, – если кто-то и шутил с пистолетом, то делал это целенаправленно в нашу сторону.

– Я начинаю понимать, что нужно журналисту для того, чтобы получать премии от руководства, – заметила Маринка и начала жевать свой бутерброд, пронзая меня свирепым взглядом.

Сергей Иванович сокрушенно вздохнул, развел руками и потупил взгляд…

На работу мы приехали все вместе и с большим опозданием. Такого с нами не случалось уже давненько, но ни в чем другом ритуалы начала рабочего дня не изменились. Маринка занялась кофе, Сергей Иванович дал мне новый номер газеты, главным редактором которой была я. Статью Кряжимского, в подвале первой полосы, я прочитала с большим интересом.

Таким образом, распределившись по своим рабочим местам, каждый занялся своим прямым делом.

Я была в своем кабинете. Внешне вроде ничто не указывало на какие-то грозы, сгущавшиеся над нами. Все было, как всегда: запах прекраснейшего Маринкиного кофе, ритмичное пощелкивание клавиатуры компьютера Сергея Ивановича…

Я закурила сигарету и подошла к окну. Вечернее приключение приводило меня в какое-то меланхолическое настроение.

Я подняла глаза и посмотрела на потолок. «Интересно, – подумалось мне, – после явно провальной операции при обращении с огнестрельным оружием не решат ли наши неизвестные противники, что обрушить потолок в редакции было бы более надежным и кардинальным методом воздействия на наглых журналистов?»

Приоткрылась дверь, и появилась Маринка с подносом в руках.

– Ты знаешь, – доверительно сказала я ей, – у меня странное ощущение, что я уже пила сегодня твой кофе…

– Галлюцинация, не обращай внимания, – убежденно ответила мне Маринка, – мне кажется, что ты просто плохо спала и тебе приснилась какая-нибудь чушь.

– То, что, например, в меня стреляли, – поддержала я ее и, взглянув еще раз в окно, подошла к кофейному столику и присела на стульчик, стоящий рядом с ним. – А ведь у меня часто бывают такие глюки или предчувствия. Не знаю, как правильно их назвать, – негромко сказала я ей, пододвигая ближе к себе чашку с кофе, – это трудно объяснить, возможно, мне просто что-то мерещится, а потом я убеждаю сама себя, что это происходило на самом деле… Я не рассказывала тебе, что моя прабабушка в Карасеве считалась очень сильной колдуньей?

Я отпила глоток кофе и глубоко задумалась.

– Оля, – напряженно прошептала Маринка, – Оля, что с тобой?!

Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза тыльной стороной ладони.

– Вот и сейчас оно накатывает, я чувствую, – пробормотала я и задышала с усилием, – у меня возникло твердое убеждение, что меня хочет видеть незнакомый приятный молодой человек… У него челочка, зачесанная направо, и странные рисунки на лице…

– Индеец, что ли? – недоверчиво спросила Маринка. – Оля, а у тебе головка не болит?