Поймать и женить - Маргарита Южина

– Нет, на вертолет не хватит, – с сожалением произнесла та. – Да вы не переживайте, Боря найдет! Они с Одером даже бомжей по подвалу гоняли. А однажды карманника помогли задержать, правда, Боря?

– Когда это было… – скромно пожал плечами Кулаков. – Но мы постараемся.

– А мама не знает, где он? – спросил Коровин. – Позвонила бы ему. Или он опять телефон не взял?

– Мама сейчас валерьянку пьет. Врача вызвали. А телефон дома. Отец никогда с собой телефон не берет, чтобы его зря не дергали.

– Не дергали… И как его теперь… выдернуть?

– Когда теперь мы за аренду заплатим? – всхлипнула Коровина.

– Мария Адамовна, – вдруг сказала Евгения, – не надо деньги за аренду отдавать. Все равно мы ее уже из вашей премии высчитали.

Мария Адамовна звучно икнула и криво улыбнулась:

– Спасибо вам, Евгения… Но деда все равно лучше вернуть на землю. Он же не пингвин какой, чтобы на льдине-то…

– Ничего, найдем, только б продержался, – проговорил Кулаков.

Иван Михайлович остановил машину. Возле берега валялись коряги, бревна, а за ними была река, но что на этой реке, видно было плохо.

– Папа-а-а-а!!! – заголосила Мария Адамовна. – Па-а-а-ап! Ни черта не видно! И хоть бы одна льдина… Ваня, ты льдины видишь? Ты вообще туда нас привез?

Неожиданно пес заурчал и грозно залаял.

– Одер кого-то учуял на реке! – насторожился Кулаков. – Вперед, Одер!

Он кинулся к берегу, а следом за ним понеслись Евгения и супруги Коровины. Одер подбежал к реке и кинулся в ледяную воду. Мария Адамовна охнула и ухватилась за телефон – звонили из дома.

– Да, Андрей! Что у вас? Что?!!

С побледневшим лицом она опустила руку с телефоном. В трубке еще кто-то говорил, но разобрать было невозможно.

– Что там, Маша? – кинулся к жене Коровин.

– Мария Адамовна! – подбежала Евгения. – Вы же сильная женщина!! Держитесь, что бы ни случилось! Мы здесь.

– Маша, да не молчи же ты?!

– Сынок звонил… – безжизненным голосом проговорила Мария Адамовна. – Андрейка. Сказал, чтобы мы никуда не ездили.

Коровин тихо опустился на холодные камни.

– Случилось самое страшное? – прошептала Евгения. – Мы опоздали?

– Нет, – пожала плечами Мария Адамовна. – Просто… сегодня первое апреля… Мальчик так пошутил.

– Боря! – закричала Евгения Кулакову, который ходил возле воды, высматривая льдины. – Бо-о-оря!! Зови Одера назад! Вытаскивай его! Эти идиоты пошутили!

И она кинулась к Кулакову. Следом за ней с опущенными головами поплелись и Коровины.

– Одер! Ко мне! – кричал Кулаков. – Что ты нам нашел?

Собака вышла из воды с поломанным воздушным змеем.

– Надо же, какие-то кретины еще и змея запускали, – хихикнул Иван Михайлович.

– Да у нас вообще кретины на каждом шагу! – гневно крикнула Евгения. – Собаку в ледяную воду из-за них толкали!

Она кинулась к Одеру и принялась взволнованно осматривать его лапы, голову, брюхо, прижимала мокрого пса к себе и что-то бормотала, бормотала… Потом вдруг бросилась к Кулакову и стала тоже его рассматривать – лицо, голову, руки…

– Да он-то не прыгал в воду, – напомнил Коровин.

– Молчи уж, – дернула его Мария Адамовна. – Пойдем в машину. Одер! Мальчик, пойдем к нам в машину, погреешься…

Но Одер прыгал возле змея и весело лаял.

Его хозяева тоже не торопились согреть пса – они целовались так, будто не виделись сто двадцать лет.

– Хорошая шутка… – на мгновение оторвался от Евгении Кулаков. – Удалась!

Коровины лишь криво улыбнулись – что он завтра скажет, когда его собачка сляжет?

– Ваня, быстро хватай этого змея и бегай с собачкой по берегу. Может, так отогреется, – велела Мария Адамовна.

– Машенька… я боюсь.

– Ты не слышал? Или у тебя есть лишние деньги платить за лечение пса? Запомни, Ваня, ты нам обойдешься дешевле.

Глубоко вздохнув и по-бабьи взвизгнув, Иван Михайлович подошел к змею, ухватил его за хвост и быстро понесся вдоль берега. Одер, обалдев от такого поведения взрослого мужчины, минутку постоял, потом кинулся вдогонку со всех четырех лап.

Оказалось, что Коровин неплохо бегает. Несколько минут собака просто не могла его догнать, а потом все же настигла, повалила на землю, и Иван Михайлович приготовился к гибели. Но уже через минуту он снова вскочил и радостно бросился к жене.

– Маша! Он меня облизал, представляешь? Вот так повалил и всего облизал! Он меня поцеловал, Маша! Нет, ты смотри, он еще хочет!

– Вот что значит весна, – вздохнула жена. – Всех на поцелуи тянет, даже собак… Ваня! Ты с ним не слишком там… Это все же собака!

– Да я знаю! – как ребенок прыгал со змеем Иван Михайлович. – Одер! Доставай! Ап! Ага, не поймал! Еще раз давай! Побежали! Догоняй!

– Ваня! Не забудь, ты жутко боишься собак!

– Да я помню! Одер! Догоняй!

Евгения ничего этого не слышала:

– Как я без тебя устала! Кулаков, ну почему ты так долго не приходил? Ты не мог забыть свою молодую девочку?

– Дурочка какая… – гладил ее волосы Кулаков. – Я не мог забыть тебя. Я каждый день ходил под твоими окнами, дежурил возле ДК каждый вечер. Я так хотел, чтобы у тебя сломалась машина и ты пошла бы пешком. Но ты быстро уезжала… Мы с Одером не могли тебя догнать.

– Борька… я тебя больше никуда… Мне никто не нужен. Я завтра же уйду с этой работы! Если хочешь, я завтра же сяду тебе на шею и буду готовить борщи. Я теперь умею. И котлеты жарить буду.

– Мы будем их вместе жарить и готовить борщи. И… И можешь делать, что угодно, я без тебя уже не смогу. Пробовал – не получилось.

– Поедем сегодня к нам! Прямо сейчас!

– Поедем… А Коровин еще машину не завел? – уже начал терять терпение Кулаков.

– Борь, он Одера гоняет, чтобы тот не замерз.

– Ну, это еще большой вопрос, кто кого гоняет, – усмехнулся Кулаков. – Но у Коровина большой прогресс.

– И главное – у них все получилось, – счастливо засмеялась Евгения. – Они столько раз пытались нас свести! Определенно, надо Марии Адамовне выдать премию.

– Только не сейчас! Сегодня мы друг друга будем премировать. За стойкость и выносливость…

На следующий день, вечером в доме Коровиных раздался звонок.

– Мам, открой, – попросила Мария Адамовна. – Я только после ванной.

Баба Нюра пошла открывать, и госпожа Коровина услышала в прихожей смех, радостные голоса и какое-то сюсюканье. Радостно бубнил чей-то мужской голос, а Иван Михайлович и вовсе звенел колокольчиком.