А я люблю военных... - Людмила Милевская

Безымянные бойцы атакуют. Стремительные выпады справапарирует Сумитомо коротким мечом. Слева блеск его великолепного длинногодайсё-госираэ слепит врага.

Звенят удары клинков. Растет энергия боя. Знают пускай с кемимеют дело:

— Я, Сумитомо Фудзивара, в шестнадцать лет подпредводительством Асикага Кусуноки убил в схватке при Окэхадзама четырнадцатьвоинов, продолжая сражаться со стрелой в ноге…

Рука разит и отражает.

И нет страха!

Нет жалости!

Нет мыслей!

И все же…

Вопрос…

“Кто эти люди? Почему напали?”

Сумитомо очистил сознание.

“Совершенному фехтовальщику безразлична личность противника,так же как и своя судьба, ибо он — бесстрастный свидетель фатальной драмы жизнии смерти. Но активный ее участник…”

Два меча атакующих разом взметнулись над головой Сумитомо.Неуловимо сместившись вправо, подставил он себя под удар. Нет времениразмышлять.

Сумитомо — совершенная машина смерти!

В плоть и кровь влились истины.

“Не стремитесь к контакту с противником в ответ на угрожающийвыпад, перестаньте строить всякие планы на этот счет. Просто воспринимайтедвижение противника, не позволяйте своему уму “останавливаться” на этом,продолжайте двигаться все так же ему навстречу. Используйте его атаку, обращаяее против него самого…

… В Дзен это называется “Схватить вражеское копье и убить имврага”. Меч противника, попав в ваши руки, становится орудием уничтожениясамого противника.

Такова идея. Это “Меч, которого нет”.”

Сумитомо не ученик на Пути. Мастер!!! Кендо — его жизнь. Нои стихи…

Клинок врага метнулся к голове Сумитомо. Его меч, отведенныйв положение инь, сместился влево. Сумитомо нанес удар по вражеским рукам,сжимающим стремительную сталь. Вихреобразный взмах быстрее взгляда. Безупречныйудар! Удар мастера — гякуфу, “Перекрестный ветер”.

Клинок Сумитомо отделил кисти рук и оружие от бойца. Победа!Но…

Еще атака! Длинный меч врага обрушился на короткий клинокСумитомо. Скользнул к цубе. С трудом удалось отклонить.

В малую паузу до новой атаки Сумитомо вместил конец речи,которую ему не дали произнести до схватки:

— Я, Сумитомо Фудзивара, непревзойденный мастер Кендо,ученик Хосокава Сабуро, превзошедшего Путь Меча…

“Хороший остался враг! Бесстрашный! — порадовался Сумитомо.— Вновь атакует!”

Противник напал слева, имея преимущество: длинный меч противкороткого.

У Сумитомо времени нет. Из той же стойки, коротким мечом,зеркально проводит он прием “муникен — Несравненный меч”. Левая нога вперед,правая вытянута, напряжена. Уже несется, рассекая воздух, к голове Сумитоморазящая сталь. Уже достиг ушей его гортанный выкрик врага.

Но меч Сумитомо взметнулся снизу. Очертил сверкающий круг.Опали на изумрудную траву отсеченные кисти рук. Бессильно приник к земле осиротевшиймеч.

Клинок Сумитомо, невзначай, легко, но смертельно коснулсялица врага.

И стихло все.

Шелестит ветер, относя к пруду стоны умирающих.

Конец кровавой работе!

— Я, Сумитомо Фудзивара, непобедимый воин из провинции Муцу,победил в схватке у пруда Курикара двадцать неизвестных буси, вероломнонапавших, — превозмогая усталость, бодро провозгласил Сумитомо.

Салют мечами!

Боевой клич!

И за работу…

Поверженным противникам, умершим и еще живым, он отсекголовы, помедлил, размышляя о судьбе страшных трофеев. Решил, пусть останутсяптицам.

Взглянул в сторону пруда.

Легкий ветерок покрыл рябью зеркало воды.

По зарослям тростника, укрытого тенью деревьев, прокатилисьволны, дробясь серебром в бликах.

Трепет осознания совершенства вновь полился в душу Сумитомо,еще кипящую уходящей яростью боя.

“Кирисутэру!” — сказал он.

Разрубил и бросил.

Душа успокоилась. Родились стихи.

День приходит за днем,

В странствии я,

Но не привыкну к весенним цветам,

В садике отчего дома.

Сумитомо порадовался. Строки рождали настроение, намекомлишь передавая глубоко скрытый подтекст.

Он поправил цурубасири, одна из держащих подвесок пострадалав схватке, и поспешил к коню, терпеливо ожидавшему на привязи.

— София, хочешь его убью?

В глазах Харакири загорелся такой бешеный огонь, что яструхнула: еще и в самом деле убьет, он же чокнутый.

— С ума сошел? — ужаснулась я. — Убийство, это не подвиг, апреступление!

— Зато он тебя не заложит, а о том, что мы здесь были, всеравно не узнает никто: у нас нет даже общих знакомых. Согласен, убивать безвсякой идеи преступно, но все же лучше его убить, — посоветовал Харакири. — Ябы убил на всякий случай.

Сергей, после такого заявления некоторое время растеряннохлопавший глазами, вдруг озверел.

— Да я сам тебя сейчас, придурок, убью! — завопил он и, какабсолютно невоспитанный человек, бросился на гостя.

И тут же поплатился за плохое воспитание: Харакири сразуначал его убивать.

Я смотрела на это безобразие, расстраивалась и очень заСергея переживала.

“Вот ненароком грохнет его сейчас Харакири (каких чудес насвете не бывает), и снова останусь без крыши, — думала я, имея ввиду самуюэлементарную крышу над головой. — Ну что за несчастливый он мужик, Сергей этот?То Женька мял ему бока, теперь вот Харакири за него взялся. От всех моихвоздыхателей пострадал. Хотя, еще не от всех, еще ему страдать и страдать, разступил на этот путь скользкий.”

Под скользким путем я, конечно же, имела ввиду знакомство сомной.

Однако, пока мною овладевали всевозможные переживания, наполе битвы тоже все не стояло: там произошли некоторые изменения. Теперь былповержен Харакири (он громко вопил), а Сергей, пользуясь случаем, за малым егоне убивал. Такая расстановка сил значительно больше мне понравилась.

“Будь что будет, — подумала я. — Все в руках Господа, темболее, что Харакири лишний и опасный свидетель, а Сергей хозяин “Бентли” и этойквартиры. Когда останемся наедине, уж найду что сказать в свое оправдание.Опять же, собственное преступление ему поможет снисходительней относиться кчужим недостаткам.”