Первое кругосветное плавание - Джеймс Кук

Пятница, 14-е. Утром у корабля появилось много каноэ; большинство из них пришло с запада, но туземцы ничего, кроме кокосовых орехов, не привезли. Двоих из них (по виду это были вожди) мы пригласили подняться на борт, а с ними явились и другие туземцы. Они лазали всюду, как обезьяны, и трудно было уследить за ними; мы опасались, как бы они чего-нибудь не стащили. В этом они были искусны. Обоим вождям я подарил по топорику, по-видимому, эти вещи они ценят превыше всего.

Как только нам удалось избавиться от туземцев, я в сопровождении ученых на двух шлюпках отправился на запад, намереваясь отыскать более удобную гавань и испытать, каково отношение местного населения к нам. Нас сопровождали оба вождя, о которых я уже упоминал.

Первое место, где мы высадились, была бухта Грейт-Каноэ-Бей (бухта Большого Каноэ), названная так капитаном Уоллисом. Нас окружила большая толпа туземцев, о такой дружеской встрече мы могли лишь мечтать; но, к сожалению, они явно намеревались очистить наши карманы. Нас провели к вождю, которого я буду в отличие от других вождей называть Геркулесом. Пробыв недолго у него и раздав немногочисленные подарки, мы отправились дальше.

Мы побывали у другого вождя, которого я буду называть Ликургом. Он с большим радушием принял нас, угостил вареной рыбой, кокосовыми орехами и другими яствами. Вокруг нас столпилось много туземцев, и он все время убеждал нас беречь карманы. Но предосторожность не помогла, карманы м-ра Соландера и д-ра Монкхауза все-таки оказались очищенными – у одного вытащили подзорную трубу, у другого – табакерку.

Как только Ликург узнал о пропаже, он мгновенно разогнал всех; хватая первую попавшуюся вещь, он швырял ее в толпу. Счастливы были тот или та, которым удавалось вовремя убраться с его пути. Казалось, он был очень огорчен случившимся и в виде компенсации предложил взять любую вещь из его дома, но мы отказались и объяснили знаками, что хотим вернуть свои вещи. Ликург послал людей за туземцами, и вскоре мы получили украденное назад.

Куда бы мы ни приходили, везде убеждались, что туземцев очень много и, судя по всему, они настроены миролюбиво. Около 6 часов вечера, весьма удовлетворенные нашей небольшой экскурсией, мы вернулись на борт.

Суббота, 15-е. В течение дня дул восточный ветер, а ночью – небольшой бриз с суши. Я выяснил, что обычно большую часть дня дует восточный пассат, а ночью при хорошей погоде наступает штиль или поднимается легкий южный ветер с суши, поэтому я буду говорить о ветре и погоде только в том случае, если они будут отклоняться от нормы.

Утром некоторые из вождей, которых мы видели вчера, прибыли на борт и привезли с собой свиней, хлеб, фрукты и т. п. В обмен на это мы дали им топорики, холст и другие вещи, которые у них ценятся.

Не найдя вчера стоянки, отвечающей нашим требованиям, я решил немедленно найти место где-нибудь в северо-восточной части залива, откуда можно наблюдать прохождение Венеры и где бы мы были в безопасности под защитой корабельных пушек. Там я решил воздвигнуть небольшой форт и для этой цели отправился на берег с группой людей, сопровождаемый м-ром Бенксом, д-ром Соландером и м-ром Грином.

Мы прихватили с собой одну из палаток м-ра Бенкса и, выбрав подходящее место, установили ее, отметив участок, который мы намеревались занять. Множество туземцев столпилось вокруг нас, по-видимому, с целью посмотреть на нас, так как ни у кого из них не было ни наступательного, ни оборонительного оружия. Никому из них я не позволил переступить черту, которую отметил как границу форта, за исключением туземца, который, видимо, был вождем, и старого Оухаа. Этим двум мы пытались растолковать, что хотим пробыть здесь несколько ночей, а затем уйдем.

Поняли они нас или нет, не знаю, по крайней мере, никто из них не проявил недовольства нашим пребыванием. Выбранный нами участок ими не использовался; он был частью песчаного берега, удаленного от любого их селения. Было поздно еще чем-либо заниматься; оставив для охраны палатки небольшой отряд во главе со старшиной 2-й статьи, мы с остальными людьми отправились в лес; многие из туземцев пошли за нами.

Едва мы переправились через реку, как м-ру Бенксу удалось одним выстрелом подстрелить трех уток, и это туземцев так удивило, что некоторые из них упали; можно было подумать, что выстрел угодил и в них. Я подумал, что этот случай послужит на пользу, но случившееся тут же событие показало обратное.

Не успели мы отойти от палатки, как там опять стали собираться туземцы. Наиболее смелый из них сбил с ног одного из часовых, вырвал у него мушкет и побежал прочь, а вместе с ним и остальные. Начальник охраны приказал матросам открыть огонь по беглецам, и человек, захвативший мушкет, был убит наповал прежде, чем ему удалось отбежать от палатки; однако мушкет был унесен. Когда это случилось, я, м-р Бенкс и остальные наши люди находились в полумиле от палатки. Как только прозвучал выстрел, мы вышли из лесу, причем туземцы, которые были с нами, нас покинули.

Мы ускорили шаг, так как поняли – около палатки что-то произошло. Но прежде чем мы прибыли к месту происшествия, все туземцы разбежались, за исключением старого Оухаа, который все время держался около нас. Мне кажется он с самого начала знал или подозревал, что туземцы что-то замышляют, так как настаивал, чтобы мы не углублялись в лес и не теряли из виду палатку. Впрочем, у него могли быть на то и другие причины: ведь м-ра Хикса, который вчера был на берегу, туземцы не пустили в лес. Это и побудило меня выяснить, не намереваются ли они установить границы и для нас.

Как я указывал раньше, с нами остался только старый Оухаа. С его помощью удалось уговорить человек двадцать местных жителей приблизиться к палатке и сесть рядом с нами. Всевозможными способами мы пытались доказать им, что туземец был убит за унесенный мушкет и что, несмотря на это происшествие, мы считаем их друзьями. На закате они покинули нас, по-видимому, удовлетворенные, а мы сняли палатку и вернулись на борт.

Воскресенье, 16-е. Сегодня подошли ближе к берегу и стали на якорь так, чтобы господствовать над побережьем северо-восточной части залива, особенно над местом, где мы намеревались возвести форт. За непослушание наказал двенадцатью ударами плети матроса Ричарда Хетчинса.

На берегу толпились туземцы, но в течение дня ни один из них не осмеливался приблизиться к «Индевру». Вечером я в сопровождении нескольких джентльменов отправился на берег. С нами была лишь команда шлюпки. Человек 30–40 туземцев собралось вокруг нас, предлагая кокосовые орехи и прочее; они, видимо, относились к нам так же дружественно, как и прежде.

Понедельник, 17-е. В 2 часа ночи скончался м-р Александр Бьюкен, художник-пейзажист из группы м-ра Бенкса, человек талантливый, и эта потеря, несомненно, будет сильно ощущаться в дальнейшем. Он страдал расстройством желудка и неоднократно был на волосок от смерти; в последнее время приступы участились, в субботу утром у него был приступ, вызвавший сильное обострение болезни, которое и свело его в могилу. М-р Бенкс полагал, что не надо предавать тело земле, так как мы не знакомы с местными обычаями. Тело похоронили в открытом море со всеми возможными почестями.