Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС - Петр Шелест

27 января 1959 года открылся XXI съезд КПСС. Его открыл Н. С. Хрущев. На съезде присутствуют 72 делегации коммунистических и рабочих партий мира. Весь день продолжался доклад Н. С. Хрущева, доклад был хороший — эмоций хоть отбавляй, как всегда это бывает у Хрущева. Но все по-разумному, подход к делам реальный, вскрытие ошибок и критика недостатков острые. Хорошо, что обнажаются, а не лакируются и скрываются недостатки — при этом веришь в то, что руководство знает, что делается в стране.

28–30 января я болел, температура была 38,5°, на съезде не присутствовал, болезнь перенес тяжело, очевидно простудился. На вечернем заседании 4 февраля объявили, что завтра, 5 февраля, на утреннем заседании я выступаю первым. Готовился до поздней ночи, спал плохо, волновался, ведь ответственность большая, да и первый раз выступаю на съезде партии. Говорили мне, что мое выступление было хорошим, но я чувствовал, как я волновался, хоть и доволен был, что выступил. Этому в немалой мере способствовал Кириченко А. И. Речь моя с портретом была помещена в газете «Правда». На XXI съезде меня избрали членом ЦК КПСС, это огромное доверие и ответственность. На утреннем заседании 6 февраля съезд закончил свою работу. Он длился почти одиннадцать дней, конечно, очень много, но ведь, кроме выступлений делегатов съезда от каждой республики, края, области, профессии, категории работников, надо было предоставить слово 72 главам делегаций, прибывших на съезд. Съезд прошел на большом политическом и организационном подъеме.

Подгорный, Кальченко, Коротченко, я, Синица и Давыдов едем на завод п/я 11 ознакомиться с обстановкой, чтобы предложить Н. С. Хрущеву посетить его. Также посещаем колхозы «Коммунист», «Украина», «Червонный хлебороб». Я настаиваю на том, чтобы остановиться на показе Н. С. Хрущеву завода п/я 11 — там хороший коллектив, да и само производство интересное, хотелось бы о нем знать мнение Никиты Сергеевича. Колхоз «Червонный хлебороб» — хорошее хозяйство, отличные технико-экономические показатели, высокая культура земледелия, председатель колхоза Иван Федорович Кабанец, умный человек, имеет свое мнение и скажет все откровенно и прямо, а Хрущев любит таких людей. Со мной согласились, для посещения оставили авиационный завод и колхоз «Червонный хлебороб».

Утром 9 мая на Бориспольский аэродром прилетели Н. С. Хрущев и сопровождающие его лица. Народу на аэродроме встречало много, были преподнесены цветы, хлеб и соль. Хлеб и соль Никите Сергеевичу вручила молодая, красивая, в национальном костюме колхозница Катерина Коробенко. Хрущев любил украинский народ и по-особому, с большим уважением относился к его культуре и традициям. Встреча в аэропорту прошла хорошо, у Хрущева было хорошее настроение, он приветствовал собравшихся и был весел и доброжелателен. По дороге на дачу в Межигорье везде было много народу, и его искренне встречали. Н. С. Хрущев сам был искренним, неподдельно-общительным человеком, он не «играл роль вождя», а держал себя просто и этим завоевал симпатию и уважение у простых людей.

10 мая, утром, из резиденции, где разместился Хрущев, мы на открытой машине выехали в колхоз «Червонный хлебороб». Накануне меня предупредил Подгорный, чтобы людей нигде не выводили, встреч и приветствий никаких, так якобы пожелал сам Хрущев, ссылаясь на то, что это деловая поездка. Я так и поступил. И мы: Хрущев, Подгорный, Коротченко, Кальченко и я — следовали на машине по непривычно пустынным улицам Киева. Но я все же на свой страх и риск сказал секретарю Обуховского райкома партии П. Олейнику, чтобы хоть немного приветствовавших было в районном центре, через который мы должны проследовать. Я чувствовал, что может быть неприятность из-за этого. Но «неприятность» случилась раньше. Отъехали мы от Киева на 10–12 километров. В районе дачного поселка Козин в лесу на пригорках собралось довольно много людей. Увидели Хрущева, начали приветствовать его и просить, чтобы он остановился. Он скомандовал остановить машину, накоротке поздоровался с людьми, перебросился несколькими словами. Распрощавшись, последовал дальше, люди его тепло проводили. Но тут на меня обрушился Подгорный за «непослушание», что появились люди, я ему отвечаю, что никто команды не давал и что это чисто стихийное явление. В наш разговор вмешался Н. С. Хрущев. Он сказал: «А что вы на него напали? Ведь нельзя же разгонять собравшихся по своей доброй воле людей, а людей ведь не обманешь, они видят, что на перекрестке стоят милиционеры, которых раньше тут никогда не было. Вот они и подумали, что это неспроста — видно, будет ехать какая-то большая «шишка», и не ошиблись — ведь с нами едет сам Демьян Сергеевич Коротченко, председатель Президиума Верховного Совета Украины. Чем не «шишка», правда, Демьян?» Все расхохотались, и «гроза прошла».

Но при въезде в Обухов я почувствовал, что Олейник перестарался, все улицы и проезды были запружены народом, возгласы приветствий, бросают букеты цветов в машину. Пришлось остановиться. Хрущев обратился с приветствием к народу, поблагодарил за теплый прием и попросил пропустить машину, «ведь мы едем по делу», сказал он в шутку, но это магически подействовало, народ дал дорогу, и мы поехали дальше. Только полковник Литовченко немного «шипел» на меня, что это он не предвидел. Я сидел молча и думал, что это мне даром не пройдет. Хрущев был в хорошем настроении, сидел молча, только ухмылялся, слушая «шипение» Литовченко.

Но вот при спуске с горы в село Григоровку, прямо на проезжей дороге, был поставлен стол, накрытый вышитой украинской скатертью, на столе, на рушнике, лежит большой украинский хлеб, на нем солонка с солью и огромный букет цветов тут же на столе. По обе стороны на пригорке стоит много людей, празднично одетых, так как было воскресенье. Машина подошла к столу и, естественно, остановилась. Народ, увидев Н. С. Хрущева, начал его приветствовать. Никита Сергеевич приподнялся в машине, поздоровался с людьми. Для меня такой прием и встреча были неожиданностью, тем более в этом месте. Литовченко снова начал «шуметь». Я ему сказал, что для меня самого это все является неожиданностью. К столу подошла молодая, хорошо одетая, красивая и статная женщина. Она сказала: «Дорогой Никита Сергеевич! Это мы, простые люди, труженики полей и сахарного завода, преподносим тебе хлеб и соль, цветы от всего мира!» При этих словах у Н.С. на глаза навернулись слезы, он подошел к столу, принял хлеб и соль, отломил корку хлеба, макнул ее в соль и съел. Это у народа вызвало особый восторг и еще большую симпатию к Хрущеву. Никита Сергеевич поблагодарил за теплый прием, и мы сквозь толпу людей тихо пробрались и поехали дальше. Для охраны такой эпизод в дороге был неожиданным, и Литовченко продолжал все «бурчать» по этому поводу, косо поглядывая на меня и республиканское «начальство». Я, грешным делом, приготовился к самому неприятному разговору по поводу «нарушения протокольных мероприятий». Но после некоторого времени, очевидно размышляя над эпизодом «стихийной» встречи с людьми, Хрущев сказал: «А здорово придумали, молодцы, поставили на дороге хлеб и соль, знают ведь, что на хлеб не поедет, он же не дурак! Хорошая была встреча, спасибо за теплоту людям». Все «руководители» одобрительно заговорили о непредвиденной встрече, и Литовченко тоже перестал «бурчать».

Во второй половине дня мы, и все сопровождающие его в поездке, и почти все члены Президиума ЦК КПУ собрались на даче в Межигорье. Н. С. Хрущев организовал стендовую стрельбу по летающим тарелочкам с призами, он сам был отличным стрелком.