Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви - Екатерина Гринева

Дома была Лешкина мать, еще не старая женщина лет пятидесяти с небольшим, с настороженным выражением лица и большими голубыми глазами. Такие же наивно-распахнутые глаза были у Лешки.

– Вы с работы? Инна Дымова? – она недоверчиво смотрела на меня. – Меня Алексей не предупредил о вашем визите.

– Минутку.

Я достала из сумки мобильный и набрала Лешкин номер.

– Леш! Ты почему свою маму не поставил в известность о моем приходе?

– Дай ей трубку.

Я передала сотовый, отступив в сторону.

Варвара Васильевна, так звали Лешкину мать, разговаривала с ним, не спуская с меня цепкого взгляда. Когда она закончила разговаривать, черты ее лица немного смягчились.

– Проходите в комнату. Вам чай, кофе?

– Чай. Если есть – зеленый.

– Есть.

Говорят, что квартиры похожи на своих хозяев. В этой квартире все было рационально, продуманно, никаких излишеств. Мебель современного дизайна, строго прямоугольных форм: светлая, без всяких завитушек и виньеток. На окнах – жалюзи, как в офисе, посередине комнаты – стеклянный стол.

Я села за стол и подумала, что вряд ли Варвара Васильевна что-то скажет мне о сыне. Судя по всему, она неразговорчива и замкнута. Или просто я – посторонний человек и не внушаю ей никакого доверия.

Она вошла в комнату, неся черный лакированный поднос, на котором дымилась чашка чая.

– Инна…

– Викторовна, – подсказала я ей.

– Ваш чай. – И она снова вышла из комнаты.

Выпив чай, я осмотрелась. Похоже, квартира была трехкомнатная, и дверь из большой комнаты вела в комнату поменьше. Я прислушалась. Варвара Васильевна разговаривала в кухне по телефону. Я быстро встала со стула и подошла к двери, осторожно нажала на нее. Она открылась, и я оказалась в Лешкиной комнате – небольшой, но уютной берлоге холостяка. В глаза бросилась аккуратно застеленная низкая тахта, книжный шкаф, полка с компакт-дисками. Новенький компьютер на столе. Около него фотография. Я подошла ближе. На ней обнимались Ольга Юхнева и Лешка Колокольцев. Снимок был любительский, не постановочный. Они выглядели спокойно-умиротворенными. Такой вид бывает у счастливых любовников, которые уже миновали стадию притирок друг к другу и теперь просто наслаждаются взаимной близостью. Моментальный стоп-кадр, выхваченный кем-то из их жизни.

Сам вид улыбающейся Ольги Юхневой, «железной» Оли, у которой, оказывается, была своя личная жизнь, поверг меня в шок. Наверное, я могла бы долго находиться в этом столбняке, если бы где-то не хлопнула дверь и до меня не донесся громкий голос Колокольцева:

– Мам! Где Инна Викторовна?

Я моментально выскочила из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.

Я стояла посередине большой комнаты, когда туда ворвался Лешка Колокольцев.

– Здравствуйте! Вы здесь давно?

– Нет. Я подъехала недавно.

В комнату заглянула Варвара Васильевна.

– Я ухожу, не буду мешать своим присутствием. – Ее взгляд остановился на сыне.

– Ты позвони мне.

Он слегка кивнул. Я видела, что он озадачен моим появлением в своей квартире и не знает, как себя вести.

Звук закрывшейся двери вывел Лешку из растерянности.

– Чай-кофе? – скороговоркой произнес он.

– Твоя матушка уже напоила.

– Она у меня учительница русского языка и литературы, – сказал он извиняющимся тоном.

– Все нормально, Леш…

Возникло молчание. «Чемпион по задаванию неудобных вопросов» был в своем амплуа. Я повернулась к Лешке спиной, зашла в его комнату и взяла в руки ту самую фотографию. Когда я вышла к нему, он смотрел на меня, открыв рот.

– Это что? – и я протянула ему снимок.

Он взял его в руки и какое-то время смотрел, не поднимая на меня глаз. А потом выдавил:

– Это мы с… Олей. – И здесь он сделал то, что я никак не ожидала от него, – он заплакал. Ему было ужасно стыдно передо мной за эти слезы, но остановиться он не мог. Лешка снял очки и теребил их в руках. Я молчала. Я прекрасно понимала, что все слова будут звучать фальшиво и ненужно – пусть выплачется.

Наконец, он резко качнул головой и шмыгнул носом.

– Простите!..

– Не стоит. Я все понимаю, – тихо сказала я.

– Оля… я никак не могу поверить.

Я сжала его руку.

– Мы скрывали наши отношения ото всех. По Олиной просьбе. А теперь… ее нет.

Я села на стул.

– Леш! Ольгу убили, и надо понять, за что.

Он удивленно уставился на меня.

– Убили?.. Но это же какой-то маньяк.

– Та версия была удобна для милиции, и поэтому ей был дан ход. Никто не стал озвучивать другие предположения. В данной ситуации это никому не надо. Ее убили за последнее дело, которым занималась фирма. За Усть-Качанский горно-металлургический комбинат. Последняя сделка о передаче прав собственности от одного владельца другому была оформлена с нарушениями, что и установила ваша фирма. Естественно, этот факт не понравился тем, кто провернул эту комбинацию. Поэтому Ольгу и убили. Она непосредственно занималась этим делом. И у нее был полный пакет документов, которые пропали.

Лешка метнул на меня быстрый взгляд.

– Я и сам думал об этом. Я хотел поделиться своими соображениями с Владимиром Николаевичем, но он уехал в командировку. А потом – исчез… Он жив?

Я покачала головой.

– Я не знаю.

– Но вы так спокойны… значит…

Я скрестила под столом пальцы, чувствуя себя преступницей вдвойне – я отрекалась от Володи и лгала его помощнику, который был его правой рукой. Так надо, мысленно взмолилась я. И простите меня все, пожалуйста.

– Я надеюсь на лучшее. Как и ты.

– И его исчезновение тоже связано с Усть-Качанским комбинатом?

– Может быть. Тебе что-нибудь известно о работе Ольги над этим делом?

Он сел напротив меня.

– Нет. У нас было не принято обсуждать свои дела с коллегами. Ольга всегда следовала корпоративной этике.

Я вспомнила слова мужа: «Юхнева никогда не подведет. Ольга – тот человек, на которого можно рассчитывать всегда и везде. Если бы я в ней сомневался, она бы не работала в моей фирме».

– Вот только… – он замолчал.

– Леш! Для меня сейчас все имеет значение: любая твоя зацепка, любое воспоминание.

– Вы хотите найти… Ольгиного убийцу?

– Тот, кто ее убил, подбирается к фирме, пытается развалить ее изнутри. Классическая тактика рейдерского захвата. Кроме того, таким способом я могу выйти на мужа. Понимаешь? Или на тех, кто удерживает его.