Целиком и полностью - Камилла Деанджелис

пять. А потом что?

Ли упорно молчал. Я прокручивала в голове разные варианты – все свои возможные фразы и его ответы. Я знала, что если спрошу его: «Хочешь оставить меня в Тарбридже, вернуться в Вирджинию и никогда больше со мной не встречаться?», а он ответит: «Да», – я уже не смогу делать вид, что мы лишь случайные попутчики. Я заплачу, и он все поймет.

Поэтому я решила притвориться, что это моя идея.

– Ну, вот и все, – сказала я, когда мы повернули к больнице Брайдуэлла.

– В каком смысле?

– Ты оставишь меня здесь и вернешься в Вирджинию.

– Что? – Он повернулся и уставился на меня. – А ты что собираешься делать? Лечь в больницу?

Психиатрическая лечебница стояла на краю холма. Трехэтажное кирпичное здание с решетками на окнах. Мы остановились у будки охранника. За чугунным забором виднелась парковка. В будке сидел мужчина в синей униформе с эмблемой «Служба безопасности Брайдуэлла» на рукаве.

– Посетители?

Ли кивнул.

– Ладно. Сейчас запишу ваш номер, можете проехать.

Площадка была почти пустой, но Ли припарковался как можно дальше от главного входа.

– Ответь мне, Марен. Что ты собираешься делать?

– Это важно?

Ли устало вздохнул и вышел из машины.

– Не знаю, с чего ты вдруг начал себя вести так, будто тебе не все равно, – сказала я, когда он обошел автомобиль и открыл дверь с моей стороны. – Это ты говорил, что никогда не заводишь друзей.

– Я не собираюсь оставлять тебя здесь, если у тебя нет никакого разумного плана.

– Вернусь к Салли.

– Я сказал разумного, Марен. Этот мужик – шизик, и ты это знаешь.

– Он что, воткнул тебе в спину нож, пока ты спал? Отравил похлебку?

– Прекрати. Не строй из себя идиотку.

– Сейчас я увижусь с отцом, а то, что будет потом, не твое дело.

Его, похоже, всерьез задели мои слова.

– Ты и вправду так думаешь?

Я не смогла поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– Да, я и вправду так думаю.

– А что, если передумаешь?

– Не передумаю.

– Передумаешь. Я знаю. Но я не смогу ошиваться тут постоянно, дожидаясь тебя, Марен.

Я закинула рюкзак за плечо и хлопнула дверью.

– Ну и не ошивайся.

9

Когда я сказала, что хочу повидаться с Фрэнком Йирли, женщина за стойкой приподняла тонкие накрашенные брови.

– Подождите. Я найду доктора Уорт.

За ее спиной на стене висел огромный увеличенный портрет седовласого мужчины в твидовом пиджаке. На позолоченной табличке под ним было написано:

«Какой бы диагноз ни поставил врач,

какое бы лекарство он ни выписал,

главный его инструмент – это сострадание».

Джордж Брайдуэлл, доктор медицины

– Доктор Уорт примет вас в своем кабинете, – сказала женщина. – Следуйте за мной.

Я зашла за ней в дверь за стойкой, и мы прошли по длинному серому коридору. Открыв одну из дверей, она взмахом руки предложила мне войти, но в кабинете было пусто.

– Подождите немного, – сказала она и вновь исчезла.

На письменном столе стояло стеклянное пресс-папье в виде лягушки, не прижимавшее никаких бумаг, а вдоль дальней стены выстроились шкафы с медицинскими книгами. Кабинет казался аккуратным, если не обращать внимания на огромное пятно от воды на потолке. Оно было разных оттенков коричневого, как если бы кто-то на втором этаже пролил много чашек чая. Окна выходили на парковку, и у меня екнуло сердце, когда я увидела на ней черный пикап.

Вошла женщина с коротко подстриженными рыжими волосами и в очках в толстой оправе. На вид она была старше мамы.

– Доброе утро, – сухо сказала она и уселась за стол. – Я доктор Уорт, директор психиатрической больницы имени Брайдуэлла. Мне сказали, вы приехали повидать Фрэнсиса Йирли?

Я кивнула.

– Если вам нужны доказательства того, что я его дочь, у меня есть свидетельство о рождении.

Я положила на стол голубой лист бумаги, но она даже не взглянула на него, а просто открыла картонную папку, которую принесла с собой.

– Боюсь, мистер Йирли очень болен, – начала она, пролистывая документы в папке. – Боюсь, что после долгих лет одиночества встреча с посетителями может доставить ему неудобства. И расстроить вас.

– Вы хотите сказать, что у него вообще не было посетителей за все время, что он здесь?

Она снова бросила взгляд на бумаги.

– Да, верно.

– Потому что никого не пускали или… никто не приезжал?

На лице доктора застыла гримаса профессионального сострадания.

– Я не знала, где он, – сказала я. – Если бы знала, то приехала бы гораздо раньше.

– Прошу вас, не вините себя. Честно говоря, в здравом уме я бы ни за что не разрешила несовершеннолетнему посещать пациента, находящегося в таком состоянии.

Она захлопнула папку и раскрыла мое свидетельство о рождении.

– Вам только шестнадцать. Где ваша мать? Она знает, что вы здесь?

Я обводила глазами контуры пятна на потолке, оно казалось мне теперь затерянным континентом на карте.

– Она не смогла приехать, но она… она знает, что я здесь.

– Я не позволю вам увидеться с ним без разрешения матери.

Я наклонилась вперед и схватилась за края стола доктора Уорт. Я буквально сдерживала в себе гнев.

– Я знаю, что мой отец не в порядке, доктор. Я просто хочу, чтобы он узнал о том, что я наконец-то здесь.

– Вы живете с матерью?

– Больше нет.

– И где же тогда?

Я сглотнула комок в горле.

– С другом?

Доктор Уорт взглянула на меня поверх очков.

– Понятно.

– Вы позволите мне встретиться с моим отцом?

Она вздохнула.

– Вряд ли он поймет, кто перед ним. Я знаю, вам не терпится встретиться с ним, но на самом деле никто не бывает готов к такому.

– Да, я понимаю, – сказала я.

Доктор Уорт подалась вперед и нажала кнопку интеркома.

– Дениз, не могла бы ты пригласить ко мне в кабинет Трэвиса?

Пока мы ждали, я посмотрела в окно.

Пикап исчез. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. «Я никогда больше его не увижу».

Минуту спустя дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина в серой больничной форме – высокий, слегка полноватый и явно нуждающийся в стрижке. В нем сквозила какая-то мягкость, он чем-то походил на плюшевого медвежонка, и я с первого взгляда поняла, что он будет добр ко мне.

– Трэвис, мистер Йирли не спит?

Санитар улыбнулся и, прежде чем ответить, поприветствовал меня.

– Нет, не спит, доктор.

– Какое у него сегодня самочувствие?

– Относительно нормальное. Можно сказать, бодрое. Съел почти весь завтрак.

Доктор кивнула и повернулась ко мне:

– Я