Лягушка-нецаревна - Татьяна Герцик

– Что хочешь. И вообще, зачем ты здесь?

– Странный вопрос. Хочу познакомиться с будущими родственниками.

– А с каких это пор стали знакомиться с родными предполагаемых сожительниц? Это же не законный брак.

– А я, может, для того и приехал, чтоб официально попросить у отца твоей руки? Ну, как полагается.

Марина испуганно посмотрела на отца, сидящего за своим столом. К счастью, он был занят разговором с каким-то толстым дядькой и в сторону танцующих не смотрел.

– Чего это вдруг? Не хочу!

– Не думаю, что от тебя что-то зависит. Да и от меня, в конце-то концов. Теперь все зависит исключительно от него. – И он осторожно указал взглядом на ее живот.

Марина напряглась.

– Ты настаиваешь на аборте?

Рокшевский чуть слышно фыркнул.

– Насколько я понимаю, об этом говорить поздно. Я хочу сказать, что интересы ребенка в этой истории выше наших. Ты разве не хочешь, чтобы малыш родился в нормальной семье? Хотя сейчас детей ублюдками никто не называет, поскольку каждый второй такой, но все-таки…

Марина так удивилась, что даже сбилась с ритма. С такой стороны она о замужестве никогда не думала.

– С чего это вдруг ты озаботился правами неродившегося ребенка? Еще совсем недавно ты его и знать не хотел.

Кирилл отвел ее подальше от близко танцующей от них пары.

– Осторожнее. По моему, здесь слишком много длинных ушей.

Марина стала говорить тише.

– Еще совсем недавно ты говорил мне совсем другое!

– Люди меняются, знаешь ли.

– Но не так же быстро. – Она посмотрела на его хмурое лицо и внезапно догадалась: – Тебя элементарно заставили!

Рокшевский выпрямился и гордо бросил:

– И кто это мог меня заставить, интересно?

Марина подумала о Даше, но назвать имя не решилась.

– Не знаю, но явно тот, от кого ты здорово зависишь.

Кирилл фальшиво рассмеялся.

– Ну и фантазерка же ты! Лучше о себе подумай, а не фантазируй. Неужели тебе хочется выглядеть в глазах своей весьма чопорной родни непрезентабельной дурочкой?

Марина опешила.

– Непрезентабельной дурочкой? Это еще что за термин?

– Синоним беременной девушки. Хотя два этих слова рядом – нонсенс. В прежнем понятии девушка беременной в принципе быть не могла, поскольку слово «девушка» было синонимом девственницы.

Марина обиделась.

– В отличие от меня? И кто в этом виноват? – она в упор смотрела на кавалера тяжелым неприязненным взглядом.

Кирилл невесело рассмеялся.

– Я, конечно. Честно говоря, это мне льстит. При своем весьма богатом в таких делах опыте должен признать, что подобное со мной было впервые. Так что в каком-то смысле мы оба оказались аутсайдерами.

Этот неприятный термин показался Марине издевательством, и она, высокомерно вздернув нос, пошла за свой столик. Рокшевский двинулся за ней, неизвестно чему усмехаясь.

Едва они устроились на своих местах, как на сцену выступил Демид. Он сердито наблюдал за этим городским денди и жаждал задать тому пару вопросов.

– Насколько я понимаю, тебя пригласила моя сестра? – он решил обойтись без ненужной вежливости.

– Насколько я понимаю, ты военный? Такой напор и уверенность можно приобрести только долгими тренировками.

– Угадал. Я пограничник. Майор. Начальник заставы. А вот ты кто?

Рокшевский, рассчитывающий своими провокационными вопросиками сбить спесь с недовольно смотревшего на него парня, понял, что замысел провалился, и сменил тактику.

– А я научный сотрудник, кандидат технических наук. Так что в социальном плане мы с тобой равны. И ты прав, меня никто не приглашал. Но, поскольку мы с Мариной собираемся пожениться, я решил познакомиться с будущими родственниками без приглашения.

Демид перевел вопросительный взгляд на сестру.

– Это так? – он смотрел на нее, как на провинившегося солдата, и в душе Марины, вспомнившей нелегкое детство под присмотром обожавшего командовать старшего брата, тут же вспыхнул подростковый бунт.

– Да! А ты что, чем-то недоволен?

Демид поднял бокал с шампанским.

– Будем надеяться, что об этом никто не пожалеет!

– Что ты имеешь в виду? – этот вопрос вырвался одновременно и у Кирилла и у Марины, и они растерянно посмотрели друг на друга.

Демид с усмешкой констатировал:

– Что ж, вы походите друг на друга гораздо больше, чем я думал. Возможно, что и получится.

Молчавшая до этих пор Светлана молча положила руку ему на лацкан пиджака и укоризненно покачала головой.

– Демид, мы же не на заставе! Успокойся. Они взрослые люди, и ты за них не отвечаешь! Пойдем лучше потанцуем!

Еще раз кинув неприятно-оценивающий взгляд на Рокшевского, Демид позволил жене увлечь себя на танцпол.

– Сразу видно вояку! – Кирилл тоже был недоволен агрессивными замашками майора. – Ать-два и дело в шляпе.

– Брат очень хороший офицер! Недаром ему в его годы доверили заставу. Это редкость, между прочим.

– Я в его командирских навыках не сомневаюсь. И понимаю, что нам всем нужно быть по меньшей мере лояльными друг к другу.

– С чего это вдруг?

– Ну, скоро мы станем одной семьей, не забыла?

– Не надейся!

Кирилл недоуменно развел руками.

– У тебя что, так гормоны играют? Знал я, что у беременных всякие заскоки случаются, но это уж чересчур! То мы женимся, то не женимся. Ты уж определись, сделай милость.

Вспомнив, что она только что в припадке подростковой нетерпимости объявила брату о своем замужестве, Марина прикусила губу и примолкла, тупо глядя в стол. Рокшевский, не потерявший аппетита, положил себе полную тарелку деликатесов и спокойно оглядел зал.

– Ты когда родителям о замужестве скажешь?

Марина искоса посмотрела на него и ничего не ответила.

– Похоже, мне придется сделать это самому. – И нахально ей подмигнул.

– Не понимаю, почему ты все делаешь наперекосяк?

– В смысле?

– Ну, не по-людски. Постоянно телегу поперек лошади ставишь.

– А, ты это о ребенке? Но это же веками освященный обычай. У дикарей вообще не принято жениться на девственницах без ребенка. Если есть ребенок, то ее плодовитость вне сомнений. Так что это у цивилизованных народов все наоборот. То есть было до недавнего времени. Теперь-то мы возвращаемся назад к природе.

Вернулись брат с женой, и Марина, смешно пожевав губами, вынуждена была промолчать, хотя ее так и подмывало ответить какой-нибудь аналогичной гадостью.