Дневник призрака - Ирина Лобусова

Почему Маричка брала домой книги из хранилища библиотеки, хотя это было запрещено? Она делала это незаконно, рисковала хорошим местом работы и прекрасно знала, что нарушает правила. Почему же она поступала так?

Ответ был только один, и, как Зина ни пыталась отогнать от себя эту страшную мысль, он все отчетливей и отчетливей возвращался в ее сознание. Маричка брала книги ради выгоды, и эта выгода могла быть только в двух вариантах. Либо — личная выгода. Либо — нет. И вот как раз это «нет» и наталкивало на страшный ответ, который в душе Зины звучал все более четко. Зине не нравилось направление собственных мыслей. Но записка, написанная Бершадовым, наталкивала именно на это. Бершадов оставил для Зины подсказку. И, кажется, она ее поняла.

Из памяти Зины выплыло недавнее прошлое. Полузабытое лицо Дмитрия, вместе с которым она занималась расследованием, связанным с подземной сектой. Дмитрий… Странные сектанты… Недалекое прошлое… Связь с убийством Марички была столь очевидной, что Зина просто поразилась тому, как не додумалась до этого раньше. Да, теперь она, кажется, точно знала, за что убили Маричку. Неприглядная правда представала во всей красе.

Записка Бершадова. Книги из фондов библиотеки. Доскональное знание книжных раритетов. Отсутствие дома мужа. Снова — записка Бершадова. Покойный Дмитрий. Далекая подземная секта…

Когда стемнело, Зина не выдержала. Быстро одевшись, она выбежала на улицу и помчалась к телефонному автомату.

Номер, который набирала сейчас трясущимися пальцами, она изо всех сил хотела бы забыть. Однако он был выжжен в ее памяти каленым железом. Трубку сняли после третьего гудка.

— Добрый день, — тихо сказала Зина, несмотря на то, что на улице стояла почти ночь, и было очень темно, — это номер 24-19-30?

— Нет, вы ошиблись, — сказал мужской голос, — 19–30? Нет, последние цифры 20–10.

— Я поняла. Извините, пожалуйста.

Трубку повесили. Это был кодовый шрифт. Означал он, что Зина договорилась о встрече завтра, 24 числа, в 19–30. А человек, которого она хотела увидеть, ответил, что будет ждать ее ровно в 20–10. Этим человеком был Григорий Бершадов. Он и разговаривал с ней по телефону. Подобные звонки могли существовать только в экстренных, крайних случаях. Случай Зины был именно такой. И Зина понимала, что если уж решилась на эту встречу, значит, обрекает саму себя на очень печальное будущее. Впрочем, обратной дороги у нее не было.

Для экстренных встреч существовала квартира на Итальянском бульваре. Зина была в ней несколько раз, однажды даже с покойным напарником Михаилом, которого Бершадов обрек на смерть ради ее собственной безопасности.

Ровно в 20.10 Зина на дрожащих ногах стояла перед дверью квартиры, с замирающим сердцем глядя на отколовшийся кусок штукатурки на стенке, рядом с дверным звонком. Но звонить не пришлось. Дверь была полуоткрыта. Ее ждали. Вздохнув, она решительно шагнула внутрь.

Квартира была открыта, но Бершадова еще не было. Зину действительно ждали. Два стула были аккуратно придвинуты к стоящему посередине комнаты столу. Форточка открыта, чтобы проветрить нежилое помещение.

В квартире было чисто, минимум мебели. Но сразу становилось ясно, что здесь никто не жил. В комнате не было даже кровати. А роскошное кресло, в котором когда-то развалился Михаил, убрали. Очевидно, роскошная мебель тайным сотрудникам Бершадова не полагалась.

Зина подошла к окну. На ветке дерева напротив сидели два взъерошенных, нахохлившихся воробья. Зина подумала о том, что отдала бы все на свете, чтобы поменяться с ними местами. Но это было невозможно. Она — человек. А значит, ноша ее будет потяжелей той бесприютной, голой ветки, на которую уселись пережившие зиму птицы.

— Я ждал твоего звонка раньше, — голос, раздавшийся за спиной, заставил Зину вздрогнуть и обернуться. В проеме двери стоял Бершадов, на нем была форма офицера НКВД, уже знакомая ей. В руках он сжимал свой неизменный, уже немного потертый кожаный планшет.

— Садись, — Бершадов невозмутимо сел к столу, заставляя Зину последовать его примеру. Она опустилась напротив него и, прямо глядя ему в глаза, четко произнесла:

— На кого работала Маричка, чьим агентом она была, что вы избавились от нее таким жутким образом, да еще оставили мне подсказку?

— Молодец! — Губы Бершадова тронула легкая улыбка. — Я в тебе не ошибся. Рад. А вообще мы договорились говорить друг другу «ты», кажется.

— Ты оставил… — процедила сквозь зубы Зина.

— Как догадалась, — полюбопытствовал Бершадов, — если оставить в стороне мою записку, с которой все и так было четко и понятно?

— Книги, — прямо сказала Зина, — из запасников, из фондов. Рассказ одного человека… Уже покойного человека о том, что иностранные агенты вербуют ценных специалистов, которые как раз и работают в таких местах, как институты, библиотеки, научные лаборатории… К тому же одежда. Она… очень хорошо была одета. Значит, были деньги. Все это плюс опыт… Я поняла.

— А как ты сама думаешь? — прищурился Бершадов. — Ну, не подведи меня!

— Румыны или немцы, — прямо сказала Зина.

— Браво! — Бершадов насмешливо зааплодировал. — Не подвела. Второе будет верней.

— Немцы… — выдохнула Зина, — но зачем?

— Вот ты у нее и спросишь… потом, — съехидничал Бершадов, — когда встретитесь.

— Я не спешу, — в тон ему парировала Зина.

— Ну, кто знает… Кто знает… У нас такая работа… Загадывать — грех! — продолжал ерничать Бершадов.

— Грех? — ухмыльнулась Зина.

— Смертный! А вообще, если без шуток… Агент вермахта под номером 78 был успешно ликвидирован нашими бравыми спецслужбами.

— Номер 78? — не поняла Зина.

— И кодовым позывным Берта Пастер, — отозвался Бершадов. — Пастер — от библиотеки на Пастера.

— А почему передо мной была устроена такая демонстрация, чем я сподобилась?

— Наглядное пособие! В воспитательных целях, так сказать.

— Ну, понятно, — кивнула Зина, которой на самом деле было непонятно.

— Ладно, раз уж я так глубоко в этом деле, расскажи мне о книге, — продолжила она, — как я теперь понимаю, это и мое дело тоже.

— Верно понимаешь, — кивнул Бершадов без тени улыбки, — книга… Вернее, это не совсем книга. А то, чем очень интересуются немецкие спецслужбы. И это было почти у нас в руках! И твой дурацкий визит к этой девчонке — библиотекарше — все испортил. Книга лежала в самом нижнем ящике ее письменного стола, завернутая в обычную советскую газету. Лежала все то время, что ты сидела у нее. Своими расспросами ты ее предупредила. Каким-то образом ей удалось избавиться от книги буквально за час, у нас на глазах! Мы ее упустили из виду за считаные секунды. И все это в пределах библиотеки! Она даже никуда не выходила и носа не показывала на улицу! Конечно, мы все три дня следили за ее контактами, но она снова обвела нас вокруг пальца. И когда я понял, что своим визитом ты снова ее предупредишь, наболтав какой-то лишней чепухи, я принял решение от нее избавиться.