Смерть в начале весны - Наталия Антонова

– Выпейте со мной чаю, – предложила старушка.

И Волгина поняла, что чаепития, если они хотят что-то узнать, им не избежать.

Впрочем, о своём согласии они не пожалели, Марья Михайловна угощала их вкусными пирожками с яблоками и творогом.

– Только недавно из духовки, – добродушно приговаривала она, разливая по чашкам чай.

– Какие у вас красивые чашки, – заметила Мирослава, – у моей бабушки тоже такие были с красными маками. А если посмотреть на свет, то стенки просвечивают, такие тонкие.

– Да, это китайский фарфор. Эти чашки ещё мой папа привёз из своей поездки в Китай. Давно это было. – Глаза женщины затуманились от воспоминаний и ностальгической грусти.

От сахара детективы отказались, а варенье из облепихи попробовали с удовольствием и оценили по достоинству.

Мирослава решила, что можно перейти к делу, и спросила:

– Марья Михайловна, а вы за хлебом каждый день ходите?

– Почти, – кивнула старушка, не выдавая своего удивления.

– Всегда в одно и то же время?

Марья Михайловна снова кивнула.

– И в день гибели Олега Чекурова тоже ходили?

– Ходила. Я ещё в тот день на почту ходила, поэтому задержалась. Возвращаюсь домой, а возле подъезда соседнего стоит полиция и «Скорая».

– Вы удивились?

– Да, конечно. Если бы только «Скорая» была, я бы подумала, что просто кому-то из стариков плохо. А тут полиция! Значит, что-то случилось.

– А когда вы шли от своего дома через двор, вам кто-то попался навстречу?

– Навстречу нет. Во дворе гуляла Вера Свиридова. Был слышен лай собак Степана Максимовича. Потом мимо меня промчался Сенька, и прошла какая-то девушка.

– Вы её разглядели?

– Нет. Только со спины.

– А мальчика?

– Сеньку? А чего мне его разглядывать, я его и так знаю. Он поздоровался со мной на бегу и был таков.

– А девушку вы смогли бы узнать, если бы снова увидели?

– Нет, милая, я же её только со спины видела.

– Скажите, Марья Михайловна, а Олега Чекурова вы знали?

– Видела иногда, как он в машину садится. Он особо ни с кем не разговаривал.

– Но, наверное, между собой его обсуждали?

– Было дело, – нехотя согласилась женщина.

– И что же было основной темой этих обсуждений?

– Да его роман с Юлькой! Всем было интересно, серьёзно это у них или нет.

– И к чему же склонялось большинство?

Марья Михайловна хитро прищурилась.

– Большинство ожидало свадьбы!

– Так жених же состоял в законном браке?

– Ну так что, слух прошёл, что бизнесмен скоро разведётся да и на Юленьке женится.

– А слух этот случайно не Сергей Юргенев пустил?

– Нет, – отмахнулась Марья Михайловна. – Сергей не из таких!

– Не из каких? – уточнила Мирослава.

– Не из болтливых. Языком не метёт, как помелом. А об Олеге из него слова и клещами не вытащишь.

– А что, кто-то пытался тащить?

– Ещё бы! Народ-то у нас любопытный!

– А как относилась к Олегу свекровь Веры Свиридовой?

– Эта ведьма ко всем одинаково относится! Ядом брызжет!

– И Сергея Юргенева она не любит?

– Она и себя саму любит только по великим праздникам.

– Понятно. А вы не знаете, она не ссорилась с Сергеем?

– По-моему, нет, – задумалась женщина, – по крайней мере, никто об их ссоре не упоминал.

– А Сергей с Олегом не разговаривали во дворе на повышенных тонах?

– Да господь с вами! – возмутилась Марья Михайловна. – Они же не без головы! К тому же я думаю, что они и вообще не ссорились. С Сергеем-то не поругаешься.

– Почему?

– Характер у него не склонный к ругани.

– А вот Аделаида Петровна утверждает, что слышала, как Олег и Сергей ссорились.

– Врёт она, – не задумываясь, ответила женщина.

– Зачем?

– Да кто ж её знает? Может, хочет внимание к себе привлечь, а скорее всего, просто чтоб нагадить.

– Трудно поверить…

– Ой ли! – всплеснула руками Марья Михайловна. – Мне вот, например, нетрудно поверить в то, что Аделаида на Лысую гору на шабаш летает.

– Даже так, – улыбнулась Мирослава.

– Так, так, не сомневайтесь! – заверила старушка.

– Спасибо вам, Марья Михайловна! Вы нам очень помогли. И за угощение спасибо!

– Всё у вас очень вкусно, – проговорил Морис, до этого не вмешивавшийся в разговор, и поцеловал руку женщине.

Она неожиданно смутилась.

– Ну что вы! – посмотрела на Мориса и добавила: – Мне, сынок, и в молодости никто рук не целовал.

– Зря, – тихо ответил он, уверенный в том, что натруженные руки старых женщин заслуживают поцелуев гораздо больше, чем холеные ручки юных красоток, не особо утруждающих себя работой.

Когда они вышли из подъезда, Мирослава замерла на крыльце в задумчивости, а потом направилась к машине.

– Мы не зайдём к Свиридовым? – удивился Морис.

– Нет.

– Но…

– Что мы скажем Аделаиде Петровне? Что лгать нехорошо?

– Ну…

– Она упрётся рогом. А может, и нахамит.

– Но нельзя же всё оставить так, как есть!

– Нельзя.

– Не понимаю…

– Сейчас поймёшь.

Сидя в салоне автомобиля, Мирослава набрала номер Наполеонова, и он сразу отозвался.

– Шура! Для тебя есть работа.

– Опять?!

– Не опять, а снова, – передразнила она.

– Надеюсь, работёнку ты мне приготовила непыльную? – притворно вздохнул он.

– Угадал. Вызови к себе повесткой Аделаиду Петровну Свиридову.

– На фиг она мне нужна?! – фыркнул Наполеонов.

– Допросишь её под протокол. Потом зачитаешь статью об ответственности о даче ложных показаний. Распишешь условия проживания в тюрьме и попросишь подписать протокол.

– Понял, – хмыкнул Наполеонов, – уверена, что мадам лжёт?

– На сто процентов.

– Сделаю. Пока.

– Пока.

– Это единственное, что может подействовать на гражданку Свиридову, – объяснила Морису Мирослава.

Он кивнул, не отрывая взгляда от дороги.