Позови ее по имени - Галина Владимировна Романова

– Майор Гонителева в отпуске, – огрызнулся Зайцев все тем же хриплым голосом. – И я не уполномочен проверять каждого отпускника на местах.

О том, что вчера вечером сидел в машине под ее балконом и наблюдал за тем, как она на нем прячется, Бондаренко знать было совсем необязательно. Жива, здорова – уже хорошо.

– Так что там с ее соседкой? Почему она обратилась к тебе с такой странной просьбой? Досаждает, что ли?

– Толком и не понял, – пожал плечами Сергей. – Ее, к примеру, беспокоило, что у соседки есть номер ее мобильного. А Даша точно ей его не давала. Это раз!

– А два?

– А два, эта соседка, со слов Даши, навела ее на какого-то подозреваемого. А он таковым не оказался. У подозреваемого оказалось стопроцентное алиби. Подробностей не рассказала, но думаю…

– Неважно. Дальше?

Лава в груди Зайцева застыла, превратившись в огромный острый кусок льда. Эта льдина заморозила сердце, опустилась в желудок. Стало так больно!

– И Даше стало как-то беспокойно. – Бондаренко поводил растопыренными пальцами в области груди. – А когда она так вот беспокоится, сам знаешь, что бывает.

– Не знаю. Что? – Зайцев глянул на него с вызовом.

– Это ее беспокойство называется интуицией. Я думал, ты знал, – поддел его Сергей, поиграв густыми бровями.

– И что же подсказала ей ее интуиция?

Он очень злился на Дашу. Сереге позвонила, а ему – нет. К тому за помощью обратилась, а никого из своих не удостоила. Обиделась, понятно.

Но еще больше Зайцев злился на себя. Он виноват в том, что Дашка начала искать помощи на стороне. Он довел ее до этого.

– Она просто попросила меня пробить на предмет причастности ее соседки к каким-нибудь правонарушениям.

– И? Ты что-то нашел? На эту, как ее…

– Таю Смыслову, – подсказал Бондаренко.

– Ну да, на Смыслову что-то нашел?

– И да, и нет. Пятнадцать лет назад проходила по делу о грабеже подозреваемой, потом соскочила в разряд свидетелей. То ли сделку со следствием заключила, пока не уточнял. Не до того было.

– А что так? – Губы Зайцева сами собой сложились ехидной дугой. – Так торопился Даше информацию доставить? Рассказать, что нашел на ее соседку?

– Нет, Иван, не поэтому. – Бондаренко внезапно посерьезнел. – Я спешил рассказать ей, что нашел ее соседку. Точнее, не я. Но ее нашли мертвой, товарищ полковник. В лесном массиве на тридцатом километре от города.

– Причина смерти?

– Разумеется, насильственная! – фыркнул Бондаренко. – Предположительно наступила до полуночи. Странно, да? Только Даша меня попросила узнать о ней подробности, как женщину сразу убирают. Что тут не так? Как связано с Дашей?

– Вот и спросил бы ее об этом! – огрызнулся с чувством Зайцев, внутренности сводило от боли.

– Так я и пытался! А ее нигде нет! И я по понятным причинам забеспокоился и сразу к тебе, – вытаращил карие глазищи на него Бондаренко.

– А я ее найду! – с чувством фыркнул Зайцев. И подозрительно уставился на Сергея.

– Так ты же… – Бондаренко мысленно прогнал несколько разных слов через мозг и выбрал единственно верное: – Ее начальник.

Зайцев потянулся за ключами от автомобиля. Они всегда лежали под монитором.

Встал и скомандовал:

– Едем!

В квартире было очень тихо. Привычно пахло сердечными каплями и гречневой кашей.

Маша, стараясь не хлопнуть, осторожно закрыла входную дверь. Стащила куртку, которую она расстегнула еще в лифте.

Бабка наверняка спит. Времени на часах половина второго ночи. В окнах света не было. Но шуметь все равно не стоило. Проснется. Пристанет. А ей не до вопросов. Ей бы до постели. И подумать, лежа под одеялом. Подумать обо всем этом ужасе, в который их погрузила набалованная сучка – Инга Самохина.

Вот почему так бывает, а?! Как родители нормальные, так ребенок у них – урод! Инга – она же конченая! Чего только не выделывала, после того как родители развелись. И школу прогуливала, и на таблетках сидела, и по притонам таскалась, и спала со всеми подряд.

– Она конченая! – выдала сегодня Маша под нестройный хор осуждающих возгласов. – Понимаю, о покойнике либо хорошо, либо ничего, но…

– Маша, зря ты так, – покачала головой ее одноклассница Валентина. – Это подло.

Голова, которой качала Валя, была невероятно красивой. Шикарные волосы, татуированные брови, губы с аккуратной инъекцией ботокса. Все в меру, все Валентине шло. Ее мать владела косметическим салоном и баловала дочку время от времени.

Маше никто таких подарков не делал. Все, чем ее наградила природа, то и носила. Иногда мирилась. Иногда бесилась. Бесилась в основном, если ее природные данные могли сравнить с чем-то изящно отретушированным. Как в случае с Валей, например.

И она взвилась. И заорала:

– Подло? Подло, сука, что?! Что эта тварь подставила нормальных людей под раздачу?! Из-за нее сначала моего соседа закрыли – нормального чела, между прочим. По понятиям.

– Фу, Маха! Фу! – сморщился Егор – тоже их одноклассник. – Ты как разговариваешь – как будто только недавно из тюрьмы вышла!

Все присутствующие рассмеялись. И Маше стало жутко обидно. Она почувствовала себя раздетой, нищей, убогой! После смерти отца и скандала с отчимом она часто себя такой чувствовала. Если бы не Гриша, она бы где-нибудь неподалеку от Инги оказалась.

– Это у тебя новый имидж такой, да, Мария? – Валя тряхнула густыми локонами. – Разговоры подобные вести, со взрослыми мужиками на байках гонять, пиво из бутылок глотать?

– Я не пью, – спокойно отозвалась Маша, хотя внутри у нее все кипело от злости.

Она понимала, что ее раздирает классовая ненависть к более успешным одноклассникам. Она читала об этом. Старалась себя контролировать. Но получалось не очень как-то.

– Я не пью. Не колюсь. Хорошо учусь. Знакомства вожу правильные. Байкер – мой сосед. И он очень, очень правильный парень. Порядочный, – криво улыбнулась она Егору. – И его из-за нашей одноклассницы закрыли. И это подло.

– Подло что? – Валя сложила пухлые губы розочкой, закатила глаза. – Что его закрыли? Так все вопросы к полиции.

– Подло, что некоторые из нас в теме и молчат, – произнесла она с нажимом и выразительно оглядела каждого.

Егор сразу отвел глаза, Валентина – через мгновение. Двое других – Стас и его подруга Оля – вообще старались на Машу не смотреть. И вообще отмалчивались. А не должны были.

– Оля, Стас! – прикрикнула на них Маша. – Вы чего? Решили отмолчаться, да? Супер! Зачет! Не к вам менты повадились ходить, так?

– Не мы и с байкерами тусим, – широко улыбнулась Оля, обнажая некрасивые зубы. – Маш, ты сама виновата. Да и, по слухам, это мать Инги тебя назвала ее подругой. Хотя она со Светкой в основном дружила. И секретами делилась.