Сожалею о тебе - Колин Гувер

– Прошу прощения, миссис Грант, – торопливо бормочет извинения Миллер. – Принял вас за одну из подруг Клары. Вы кажетесь… такой молодой.

Мать продолжает буравить меня острым, словно пара ножей, взглядом, игнорируя его слова.

– Она такая и есть, – поправляю я Адамса. – Я родилась, когда ей было всего семнадцать.

Даже не моргнув, мать сообщает перепуганному парню:

– В нашем роду очень плодовитые женщины. Так что будь осторожен.

О боже!

Прикрыв лицо руками на пару секунд, я собираюсь с силами и говорю Миллеру:

– Увидимся на обеде. – Краем зрения замечаю, как он кивает и быстро удаляется. – Поверить не могу, что ты сказала ему такое!

– Значит, вы теперь встречаетесь? – интересуется мама, махая в сторону удалившегося парня. – Мне казалось, ты как-то упоминала его девушку?

– Они расстались.

– Почему ты мне об этом не рассказала?

– Потому что знала: тебе это не понравится.

– Ты была права. Мне это совсем не нравится. – Ее голос начал повышаться. Какое счастье, что в коридоре уже никого нет. – С тех пор как вы начали общаться, ты сбегаешь с похорон отца, принимаешь наркотики, постоянно отсутствуешь дома, опаздываешь. Он плохо на тебя влияет, Клара.

У меня нет желания спорить. Но она сильно ошибается. Невероятно злит тот факт, что мое поведение и пару неверных решений она склонна приписывать влиянию парня, а не произошедшей сорок пять дней назад катастрофе. Которая действительно изменила меня, ведь ее причиной стала моя переписка с тетей Дженни.

– Я больше не знаю, что с тобой происходит. Ты ничего не рассказываешь.

– Теперь твоя сестра не может раскрывать мои секреты, ты это имеешь в виду? – раздраженно закатываю я глаза.

Яростное выражение на лице матери сменяется удивлением, словно она искренне полагала, что я не в курсе неумения тети Дженни держать язык за зубами. Затем гнев снова берет верх. К нему добавляется обида.

– А как думаешь, почему она обо всем докладывала, Клара? Дженни просто нечего было тебе ответить, вот она и выдавала мои советы за свои. Все эти годы она просто пересылала тебе мои сообщения.

– Ты врешь! – тоже срываюсь я на крик.

– О, вовсе нет. Так что хватит притворяться, что я не знаю, о чем говорю, и будто не имею понятия, как для тебя будет лучше.

Ее слова о тете Дженни просто не могут быть правдой.

А даже если и так… Даже если мать действительно не лжет, зачем рассказывать об этом мне? Она испортила то, что я больше всего ценила в человеке, который больше никогда не сможет защитить себя. Она разрушила мои воспоминания!

С яростью я ощущаю, как к глазам подступают слезы. Я злюсь на нее. И на себя. Я резко разворачиваюсь, намереваясь уйти до того, как скажу что-нибудь, за что меня накажут, однако мать хватает меня за запястье.

– Клара.

Я вырываю руку. Затем делаю резкий шаг в ее сторону.

– Спасибо, мамочка! Спасибо, что отняла мои любимые воспоминания и разрушила все!

Слово «стерва» так и вертится на языке, но я не желаю довести ее до белого каления. Хочу, чтобы она почувствовала себя виноватой, почувствовала все то, что ощущала я сама с момента аварии.

Мне это удается, так как на лице матери теперь ясно написано раскаяние за присвоение заслуг наших близких отношений с тетей Дженни.

– Прости, – шепчет она.

Я же молча разворачиваюсь и ухожу, оставив ее одну в пустом коридоре.

Морган

Зачем я все это наговорила? Почему почувствовала необходимость получить признание своих заслуг именно теперь, когда Дженни умерла?

Но я знаю ответ. Сестра меня предала и ранила в самое сердце. Поэтому смотреть, как дочь продолжает считать тетю непогрешимой, просто невыносимо. Я желала раскрыть Кларе глаза на то, что она не была в состоянии давать взрослые советы и что все, чему она научила дочь, Дженни сама узнала от меня. По какой-то причине я жаждала похвалы за свою помощь. Но я не нуждаюсь в овациях. Я лишь вымещаю ярость за поступки Дженни и Криса и хочу, чтобы дочь злилась на них так же сильно.

Это ужасно. Она абсолютно права. Я расстроила Клару и разрушила ее счастливые воспоминания о тете по эгоистичным причинам. Из-за того, что обижена на сестру. Из-за того, что она меня жестоко обманула.

Ссора убеждает меня в том, что я не могу рассказать дочери о поступке ее отца и тетки. Если уж небольшой секрет так ее огорчил… Она чуть не расплакалась от моих слов про сообщения.

Боже, как же больно. Мне так плохо, что хочется немедленно сбежать. Прочь из этой школы, домой. Не следовало даже пытаться устроиться здесь на работу. Какому подростку понравится, что мать постоянно поблизости, весь день напролет?

Я разворачиваюсь и торопливо прохожу по коридору, стараясь сдержать слезы, пока не оказываюсь снаружи здания. Затем медленно бреду к парковке.

– Морган?

Услышав свое имя, я застываю на месте. Затем оборачиваюсь и вижу Джонаса, который стоит в дверях школы. Ему немедленно становится ясно, что я готова разрыдаться.

– Пойдем, – жестом приглашает он меня за собой, заводя в пустой класс.

Большая часть меня порывается сбежать, но какой-то крошечной частичкой я стремлюсь оказаться в безопасности, и кабинет выглядит подходящим для этого местом.

Джонас кладет ладонь мне на спину и подталкивает к стулу. Затем вручает платок. Я принимаю его и утираю глаза, стараясь сморгнуть навернувшиеся слезы. Не знаю, как так выходит, но спустя несколько недель отчаяния меня накрывает осознание, что я теряю контроль над дочерью и ситуацией, и теперь несостоявшемуся жениху сестры приходится заменять мне психолога. Я начинаю просто бессвязно изливать ему душу.

– Мне всегда казалось, что я хорошая мама. Это вообще было моей основной задачей с семнадцати лет. Крис работал в больнице, я же воспитывала Клару. Поэтому я испытывала неимоверную гордость за все ее хорошие поступки или таланты. Именно я вырастила из нее замечательного человечка. И я восхищалась ею. И собой. Но после смерти Криса мне все чаще кажется, что я не имею к положительным качествам дочери ровно никакого отношения. Она никогда раньше так себя не вела. Не принимала наркотики, не скрывала, что встречается с парнем или где находится. Что, если я приписывала все заслуги себе, в то время как все хорошее шло от Криса? Ведь со времени его смерти мы с Кларой только и делаем, что вызываем друг у друга гнев, обиду и недоверие.

Когда я только начала говорить, Джонас занял место за столом напротив меня, но теперь он пересаживается за парту рядом. Затем наклоняется ко мне, зажав ладони между колен.

– Морган, выслушай меня, пожалуйста. – Я медленно вдыхаю и сосредотачиваю внимание на собеседнике. – Нам с тобой уже за тридцать… Естественно, что мы пережили немало горьких моментов. Но Кларе всего шестнадцать. Ни один подросток не должен проходить через такую боль, какую сейчас испытывает она. Просто нужно дать ей время найти способ справиться с ситуацией. Как ты поступила в случае со мной.