Язык шипов - Ли Бардуго

В это мгновение Улла пожалела, что в то первое свое выступление перед Роффе они не выбрали другую, более скромную песнь, что возвели королевские сады и вообще явились во дворец. Хитрец Роффе. Ей следовало догадаться – он не примет отказ так просто. Стало быть, сердечная тайна Сигне ему давно известна и он наслаждался ровным, теплым светом ее любви? Умело его поддерживал?

– Ты хоть любишь ее? – спросила она.

Роффе пожал плечами и встал, отряхнув со штанин травинки. Солнечные лучи, падающие сзади, озарили кудри принца сиянием.

– Я люблю вас обеих, – промолвил он. – Но ради того, чтобы отнять корону у братьев, я готов разбить и твое, и ее сердце.

«Я не пойду на это, – поклялась Улла, глядя вслед Роффе. – Он меня не заставит».

Но Роффе был принцем, и Улла ошиблась.

* * *

В ту ночь во сне к Улле пришли начальные ноты заклинания. Она ничего не могла с собой поделать. Роффе не получил ее согласия, но в голове уже складывался мотив, и как она его ни прогоняла, он все равно пробивался в сознание. Улла проснулась, рассеянно мурлыча; в груди разлилось саднящее тепло. Она взрастит огонь у себя внутри и выпустит наружу с дыханием. А что потом? Можно ли перенести его на какой-то предмет?

Нет.

Полностью пробудившись, Улла села в кровати и попыталась отогнать эхо песни и восхитительную притягательность вопросов, рожденных подсознанием. Она не может выполнить просьбу Роффе. Риск чересчур велик, цена слишком высока.

Но за завтраком Роффе сам наполнил бокал Сигне водой, не позволив сделать это слуге. За обедом он угостил ее долькой апельсина, который собственноручно очистил от кожуры. А когда они спустились к ужину, принц отвернулся от своей спутницы, девушки из смертных, и провел весь вечер, развлекая Сигне, да так, что она рыдала от смеха.

Игра, которую он затеял, была тщательно продуманной. Роффе позаботился о том, чтобы за столом его сажали рядом с Сигне. На охоте он тоже ехал бок о бок с ней. Осыпал дождем сияющих улыбок – поначалу робко, как будто не надеялся на взаимность, хотя Улла знала, что застенчивость эта – хитрая уловка. Теперь Роффе смотрел на Сигне так, как раньше смотрела на него она. Позволял ей заметить его взгляды. Всякий раз при этом щеки Сигне вспыхивали румянцем, и все сильнее крепла затаенная вера. Мало-помалу, шаг за шагом, при помощи тысячи мелких жестов Роффе заставил Сигне поверить, что влюблен в нее, а Улле оставалось только наблюдать со стороны.

Ночью накануне большого бала, последнего перед возвращением сильдройр в море, Сигне скользнула под одеяло к Улле, светясь надеждой, которую принц в ней заронил.

– Когда мы прощались, он коснулся губами моего запястья, – поделилась радостью она и сама поцеловала то место, где под кожей выступали синие вены и бился пульс. – А потом взял мою ладонь и приложил к своему сердцу.

– Ты уверена, что ему можно доверять? – спросила Улла так аккуратно и осторожно, будто пыталась удержать на месте треснувшее стекло.

Сигне в гневе отстранилась, прижимая поцелованную руку к груди, словно талисман.

– Как ты можешь такое говорить!

– Ты не из знатного рода…

– В этом-то и есть магия! Для него это не важно. Он устал от благородных девиц. Ах, Улла, я ведь и надеяться не смела, что он выберет меня из всех прочих.

– Ну, конечно, – пробормотала Улла. – Конечно.

Сигне со счастливым вздохом хлопнулась на подушки, обхватив тонкими руками лоб, точно в приступе головной боли.

– Прямо не верится… Неужели он в самом деле решил взять меня в жены? – Она поболтала изящными ступнями, как делают люди, барахтающиеся в воде. В этот момент Сигне была красива как никогда.

Улла ощутила горечь во рту.

– Думаешь, из меня получится сносная принцесса? – полюбопытствовала Сигне.

Роффе, Роффе. Такой обаятельный. Принц оказался гораздо умнее, чем предполагала Улла. Если она выполнит его просьбу, Сигне получит все, о чем мечтала, или, по крайней мере, иллюзию этого. Если же Улла откажется, Роффе разобьет сердце ее подруги, и та не вынесет удара. Покуда Сигне любила принца на расстоянии, это был один расклад, но как далеко она зашла теперь, когда он позволил ей проявить чувства? Плотина рухнула, натиск воды уже не сдержать. А значит, все решено.

– Принцесса-то из тебя выйдет сносная, а вот королева – просто превосходная.

Сигне стиснула руки Уллы.

– Ты говорила с учеником прорицателя? Нашла заклинание огня?

– Песнь. Но она будет сложной и очень опасной.

Сигне чмокнула подругу в щеку.

– Для тебя нет ничего невозможного!

«И я сделаю все, чтобы тебя защитить», – мысленно поклялась Улла. Сделка заключена.

* * *

На следующий день радостная Сигне попросила Уллу наколдовать для нее бальное платье, со смехом прибавив, что наряды смертных ей больше не нужны.

Улла молилась, чтобы Роффе сделал подругу счастливой. Пускай великим королем ему не стать, по крайней мере, он хитер. Кроме того, Улла всегда будет находиться рядом и следить, чтобы он не нарушил уговор. Теперь-то ей известно, что она не просто сильдройра, что в ее жилах течет еще и кровь ведьмы. Роффе подарит Сигне титул королевы и станет обращаться с ней подобающим образом, не то Улла обрушит своды дворца прямо на его монаршую голову.

Сигне принесла Улле одно из своих человеческих платьев. Перерыв сундуки, они выбрали лучший жемчуг и блестки, а потом вместе соткали песнь, прикрепившую украшения к платью цвета огненной меди, в котором Сигне выглядела, словно живой пожар – удачный намек для Роффе. Сделав все, что было в ее силах, Улла отправилась в сад и нарвала там ирисов. Из них, да еще из небольшого лоскутка шелка она пропела себе лиловое платье, по подолу расшитое золотом.

Поднимаясь по широкой лестнице, Улла и Сигне миновали площадку с чудесным зеркалом, перед которым уже гримасничали гости. Отражения девушек приветственно помахали им, затем принялись охорашиваться.

Войдя в огромную бальную залу, подруги присоединились к общему торжеству. В этот вечер Улла не отказывала ни одному кавалеру и танцевала со всеми подряд. Туфель она не надела, и ее легкие ножки то и дело показывались из-под платья, когда она лихо отплясывала на мраморном полу. Однако визг скрипок и испарина на теле не вызывали у нее удовольствия. Несмотря на все дива этого мира, Улла невероятно устала как от жизни на суше, так и от постоянного бремени человеческих страстей. Она тосковала по морю, по своей матери – той, которую знала, по тишине и незыблемому покою.

Она была бы рада вернуться прямо сейчас, до полуночи, но на земле еще осталось дело – то самое, что решит их судьбы.

Никто, кроме Уллы, не заметил, как исчез Роффе. Его братья продолжали пить вино и танцевать, наслаждаясь последней ночью на берегу. И вот часы пробили одиннадцать. Улла отыскала в толпе Сигне и коснулась ее разгоряченной спины.