Гавана. Столица парадоксов - Марк Курлански

Это очевидно бессмысленное замечание, ведь Кастро легко признавал, что все истории о его бейсбольных талантах — это миф, и говорил, что лучше играет в баскетбол. Сторонники Кастро фантазируют не меньше Эчеварриа. Многие из них заявляют, что Кастро звали в питчеры к New York Giants, правда, доказательств этому нет.

В гаванском диалоге главное сделать громкое заявление, а не приводить факты.

Подобно абсурду, танцу, иронии, юмору и окнам без стекол, бейсбол остается одной из тех вещей, которые были и будут в Гаване — иначе не о чем спорить; правда, в последние годы кубинское телевидение стало показывать международные футбольные матчи чаще, чем игры Главной бейсбольной лиги. Гаванские дети отложили маленькие мячики и биты, чтобы пинать ногами на улице мячи побольше. Возможно, государство это сделало специально. Как в свое время бейсбол получил распространение в качестве способа выразить симпатию Америке и неприязнь Испании, так сейчас кубинцы возвращаются к футболу, чтобы отвернуться от Соединенных Штатов в сторону Европы. В конце концов, она стала куда важнее для экономики Кубы, чем США, как в плане туристов, так и в качестве партнера в торговле и бизнесе. Но пока бейсбол, несмотря на признаки упадка, остается самым распространенным видом спорта. Вообще, если американское эмбарго закончится и кубинцы смогут играть в главных лигах летом, а в Кубинской лиге зимой, как было до революции, бейсболу, вероятно, суждено возрождение в обеих странах.

Уличный футбол в Гаване. © 2015 Elliott Erwitt/Magnum Photos

С самого начала бейсбол на Кубе был больше чем просто игра. В 1860-е годы, когда бейсбол только начинал завоевывать Соединенные Штаты, кубинские студенты, учившиеся в Америке, привезли его домой и организовали команды для игры против американских моряков. Так что изначально с помощью этого спорта часть образованных кубинцев выражала свое презрение к американскому нахальству. Но — и это один из лучших примеров сбывающихся пророчеств — испанцы запретили бейсбол, опасаясь, что он поспособствует объединению в движении за независимость.

На самом деле связь между бейсболом и движением за независимость была поначалу невелика, за исключением того, что они нравились одним и тем же людям — учившейся в Америке обеспеченной молодежи. Испанцам не нравилось, что эту игру неблагонадежные люди использовали как повод вооружить народ деревянными дубинками. Кроме того, они считали, что таким образом американцы вторгаются в то, что мыслилось как зона влияния испанской культуры. Насчет последнего они были правы. И действительно, стоило испанцам запретить этот спорт, кубинцы начали воспринимать его как антииспанское заявление.

Кубинцы в Ки-Уэсте создали бейсбольную команду, чтобы открыто собирать деньги на движение Марти. Вскоре и сам Марти полюбил бейсбол. В этом спорте даже появился собственный мученик — юный гаванец Эмилио Сабурин, использовавший бейсбол, чтобы собирать деньги на борьбу и поддерживать правое дело, пока испанцы не арестовали его и не отправили в тюрьму в Сеуте (североафриканский анклав Испании), где он умер от пневмонии в 1895 году в возрасте сорока двух лет.

Центром кубинского бейсбола была Гавана. Кубинцы всегда играли за свой родной город, так что Гавана, у которой население, а значит, и возможность выбора игроков были больше, всегда обладала самыми сильными командами. Изначально команд было всего три: Matanzas и две гаванские команды — Habana и Almendares. Говорят, первый матч в этой крохотной лиге состоялся в 1874 году на Пальмар-дель-Хунко, на поле Matanzas, которое существует и по сей день. Habana разбила Matanzas со счетом 51:9. Вероятно, на Кубе и раньше устраивались игры, но, конечно, рассказ о первом бейсбольном матче в Америке, в Куперстауне, штат Нью-Йорк, — тоже выдумка.

Некоторые кубинцы профессионально играли в бейсбол в Соединенных Штатах в XIX веке, начиная с гаванца Эстебана Беллана, знаменитого подающего в американском профессиональном бейсболе в конце 1860-х и 1870-х годах; именно он организовал игру в Пальмар-дель-Хунко. С 1900 года до Кубинской революции в 1959 году семьдесят один кубинец играл в главных лигах. И это с учетом того, что профессиональные лиги были закрыты для чернокожих. Вместо этого чернокожие кубинские бейсболисты играли в негритянских лигах.

Как только в 1946 году все запреты для чернокожих были сняты, многочисленные сильные игроки-кубинцы смогли играть в Кубинской лиге зимой и в американских — летом. Революция и эмбарго положили этому конец, хотя многие кубинцы играют в главных лигах со времен революции. Их могло быть и больше, если бы американское правительство не заставляло их ощущать себя предателями.

После революции государство заявило, что бейсбол — не профессия. Игрокам продолжали платить, но получали они очень мало, как и все остальные на Кубе. Команды были реформированы и переименованы. С самого начала Гавана всегда держала как минимум две команды, и, хотя их названия несколько раз менялись, у одной всегда была голубая форма, а у второй — красная. Две гаванские команды 1950-х годов — Almendares Alacranes («Скорпионы»), в голубом, и Habana Leones («Львы»), в красном, — стали Industriales и Metropolitanos соответственно.

Industriales получили такое название, поскольку в те времена шла кампания по увеличению мощности кубинской промышленности, или, как выразился Гонсалес Эчеварриа, «Че Гевара, министр финансов, взялся за несуразный план по индустриализации Кубы». Сегодня Industriales, играющие на крупнейшем стадионе Кубы, «Эстадио Латиноамерикано», на 5,5 тысяч мест, — самая популярная и победоносная команда острова.

* * *

У гаванцев, как у фанатов, так и у игроков, — умное, но при этом консервативное отношение к бейсболу. Сложно сказать, то ли их подход к бейсболу обусловлен тем, что в Гаване существует давняя традиция шахмат, то ли это просто местный образ мышления, что заодно объясняет, почему здесь хорошо играют в шахматы. Их не привлекают наиболее показушные аспекты этой игры. Потому, возможно, здесь мало ценят кражу базы — это действие напоказ. Специалист по хоум-ранам, зрелищный игрок, желающий стать героем момента, не пользуется в Гаване симпатиями. Йонис Сеспедес, отличный кубинский аутфилдер, выступающий за восточную команду Granma Alazanes, которого переманили из страны в 2011 году, сказал, что он уехал не из-за политики и даже не из-за денег, а из-за чувства, что кубинцы его не ценят. Возможно, его расстраивало, что ему случилось родиться в городе, команда которого ни разу не проходила дальше полуфиналов в Кубинской лиге, и у него не было возможности перейти в другую команду.