Перекресток времен. Новые россы - Андрей Захаров

– Спасибо. Значит, не зря погибали мои современники. Поднялась все-таки Россия-матушка! – успокоился Невзоров. Затем, повернувшись к кустам за спиной, сделал несколько раз отмашку правой рукой. По его команде оттуда вышли несколько человек, одетых, как терские казаки и как солдаты в шинелях, с винтовками в руках.

Уваров не успел даже пошевелиться, как и из-за его спины выскочили Бажин, Долматов, а также несколько пограничников и красноармейцев, направивших свое оружие на противника.

И только один Кожемяка оказался как бы между молотом и наковальней. Он замер на месте, ожидая выстрелов с обеих сторон.

– Отставить! Не стрелять! – почти одновременно скомандовали Уваров и Невзоров.

Невзоров, показывая своим людям, что достигнут мир, протянул Олегу руку для рукопожатия и произнес:

– Я верю вам, господин подполковник. Почту за честь служить под вашим командованием. Но мне необходимо время, чтобы все объяснить своим людям. Кроме того, у нас в обозе имеются раненые, срочно нуждающиеся в помощи. У меня только один санитар и одна сестра милосердия. Лекарств практически нет. Не можете ли вы оказать им посильную помощь? Это взбодрит наших людей. Кстати, у нас пропал казак, не у вас ли он? Сегодня я уже потерял трех человек. Считаю, что нет смысла дальше проливать русскую кровь. Предлагаю прекратить огонь.

Против прекращения огня никто не возражал. Договорились, что Уваров дает одного связиста с телефонным аппаратом, который протянет линию в лагерь белогвардейцев, а Кожемяка на своем «лексусе» отвезет Уварова назад в лагерь, а затем вернется к Невзорову с врачом и медикаментами. Границы между двумя лагерями были установлены по существующему месту нахождения постов. Также условились не мешать друг другу брать воду из озера и вести строительство временного жилья. Узнав, что в лагере Уварова есть священник, Невзоров попросил привезти и его, чтобы похоронить погибших. Связь договорились держать по телефону, а дальнейшие действия обсудить завтрашним утром. Если, конечно, не будет каких-либо изменений. Каждая из сторон обязалась первой не открывать огонь и способствовать его немедленному прекращению в случае шального выстрела.

Когда все разошлись, Бажин тихо спросил у Уварова:

– Товарищ подполковник, так откуда здесь белые? Они что, за немцев воюют или в наше время попали? Чудеса какие-то!

– Не знаю, в какое мы с вами время попали, старший лейтенант. Но мне почему-то кажется, что не в свое и не в их. А за немцев здесь уже никто не воюет. Да и против тоже.

– Это как же?

– Вечером в блиндаже соберем совещание командиров. Будем во всем разбираться. А пока оставьте небольшой пост возле телефона. Пошлите одного связиста протянуть связь в лагерь к белым. Остальных всех в наш лагерь. Ужинать и отдыхать. Позвоните Бондареву, что я приеду на чужом автомобиле. Все.

Пока Уваров разговаривал с Бажиным, подъехал на «лексусе» Кожемяка.

– Садитесь, товарищ подполковник. Мигом домчимся. Да и поговорить надо, – тихо добавил он.

Пока Бажин отдавал команды, Уваров сел в машину, приказав Долматову выдвигаться в лагерь вместе с другими пограничниками. В лагерь поехали на «лексусе» вдвоем – Уваров и Кожемяка.

– Олег Васильевич, я ни хрена не понимаю, что происходит! Вчера после нашей встречи мы «загудели» хорошо, утром просыпаюсь, голова трещит, земля ходуном ходит, все в отключке, короче, бой в Крыму, все в дыму. – Пользуясь моментом, Кожемяка старался быстро все рассказать. – Как туман спал, смотрим, а вокруг всадники, окружили нас, стволы и шашки в нас понаставили. Короче, всех мужиков связали, а девчонок чуть не перетрахали, хорошо, этот капитан Невзоров вступился. Умный мужик. Настоящий царский офицер. Это мы уже потом из разговоров поняли, что они белые из девятнадцатого года. В лесу они еще на летчика немецкого наткнулись, он одного из казаков ранил, но и они его тоже. Повязали…

– Это все потом, Павел, – перебил его Уваров. – Ты мне скажи, сколько их, какое вооружение, на что способны? Словом, все, что должен знать военный человек о противнике.

Кожемяка немного снизил скорость автомобиля, чтобы была возможность поговорить один на один. Автомобиль медленно пробирался по дорожке сквозь кусты.

– Значит, так. По тому, что я заметил, всего их человек семьдесят – семьдесят пять. Не соврал капитан. Кстати, он у них самый главный. Из них человек двенадцать – пятнадцать раненые, лежали на телегах. Кавалеристов – человек тридцать, все на лошадях, даже запасные есть. Все кавалеристы – казаки. Командует ими ротмистр, фамилию не смог узнать. Но крутой. Постоянно спорит с капитаном, вроде они в одном звании. Казаки охраняют какой-то ценный груз, но не говорят. Остальные – пехота и обозники. Офицеров четыре человека, остальные – простые казаки и солдаты. Есть еще гражданских человек десять, четыре женщины и два ребенка, остальные мужики. Из вооружения у всех трехлинейки Мосина или карабины, у многих есть револьверы, четыре пулемета «максим». Видел в телеге гранаты в ящиках и другое оружие, прикрытое холстиной, но посмотреть конкретно не удалось. Часовой сказал, что это они у красных отбили. Вообще, они как звери, особенно казаки, люто большевиков ненавидят, видно, немало им горя принесли. Чуть всех нас не порезали, а девчонок уже разложили для этого дела, но Невзоров вмешался. Вот они и погрызлись с ротмистром. Мой шеф и голландец в ауте, ни хрена не понимают, что-то пробовали возникать, но, когда по голове получили прикладами, сразу же утихли. Из разговоров я понял, что это белые из девятнадцатого года, преследовали большевиков, отступающих из Киева, захватили их обоз, затем возвращались назад, но заблудились. Дисциплина у них так себе, солдаты постоянно грызутся с казаками. Два выстрела из пушки остудили их, а то они хотели вас всех порубать. Сейчас немного затихли. Но не верьте им. Могут обмануть. Наших отпустить отказались, оставили в заложниках. Ротмистр сказал, что, если вечером не вернусь, он всем самолично горло перережет. А на вид благородный, из дворян. Вот сука какая…

– Хорошо, Паша, спасибо, – поблагодарил Кожемяку Уваров. – Подъезжаем к лагерю. Сделай вид, что ты меня не знаешь и вообще видишь впервые, понял? Так надо!

– Так точно, понял, товарищ подполковник!

Когда «лексус» въехал на территорию лагеря, его обступили люди, впервые увидевшие такой автомобиль. Уваров приказал Кожемяке оставаться в машине, также дал распоряжение подскочившему к нему Григорову, чтобы тот приставил к иномарке двух часовых с заданием никого не подпускать без приказа. С плато уже спустились Николай с сыном и другими красноармейцами. Лагерь готовился к ужину.

Солнце садилось.

В горах вообще быстро светлеет и темнеет. Вроде бы только солнце начинает вставать, раз – и кругом светло. Также и вечером: только солнце начинает садиться, раз – и темно. А на такой высоте и холодает быстрее. Нечему греть. Солнце ушло.

Олег срочно приказал позвать в блиндаж Николая с Максом и Яниса. Часовым почему-то вызвался быть сам Синяков, отослав охранявшего блиндаж пограничника на ужин. Олег сначала возразил, но тот уверил его, что он все понимает и не позволит никому мешать совещаться их группе.