Венец айтаны - Ольга Новикова

– Так мы тебя и бросили! – возмутился Ник Эйсон. – За кого ты нас принимаешь? Куда это ты собиралась? Поехали, нам по пути!

– Вместе ж все одно веселее, – поддержал кукольника силач Балло. – И к тому же негоже девчонке одной по дорогам шататься. Еще обидит кто.

Лесси, чересчур пронзительно ощущавшую собственное одиночество, не пришлось уговаривать слишком долго. Тем более она знала, что в решающий момент все равно покинет балаган. Воевать с шарритами ей придется в одиночку.

– Ты изменилась, – задумчиво протянула Маргарита, разглядывая юную Живу. Лесси удивленно подняла брови. – Да, очень изменилась. Наверное, ты стала настоящей ведьмой. Я тебя даже немножко боюсь!

– Да ты что, Марго! – мягко улыбнулась Лесси. – Неужели ты думаешь, что я могу причинить вам вред?

– Вот видишь! – рассмеялась циркачка. – Ты даже не сомневаешься, что при желании у тебя хватило бы на это сил. Я же говорю, ты изменилась. Да от тебя за версту несет силой, Лесси!

– И что же в этом хорошего, Марго? – грустно улыбнулась ей юная Жива. – Лишние знания – лишняя печаль. Лишняя сила – лишний долг, который она несет. Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть свою беззаботную жизнь в Холмицах и чтобы Донн был жив и был рядом!

– А как же твой пират? – не удержалась и поддела танцовщица.

– Не говори мне о нем, – тихо отрезала Лесси. – Я всегда буду с ним, я никогда не смогу сделать для него большего, но никогда больше не говори мне о нем, слышишь?

– Чего-то я тебя не поняла, – наморщила лоб Маргарита.

– Да тут и понимать нечего. Я сплела для него венок, Марго, я сплела венок – для него.

Марис держал путь на юго-восток, в Картеви. У Парли Фетса, с которым они бок о бок прошли всю войну, оказалась почти тысяча людей. Марис не спрашивал, как им удалось пережить зиму – большое, слишком большое кладбище в километре от лагеря говорило само за себя. Парли держал своих солдат в строгости. В его отряде никто и не помышлял о том, чтобы сдаться. Они собирались отправить отряды на северо-восток, к озеру Мет, и на восток в Скалистые Холмы на поиски спасшихся повстанцев, они собирались продолжать свою войну в одиночестве, даже если им не удастся никого найти. Они с Парли долго обсуждали совместные планы. К удивлению Ронтона, Фетс полностью одобрил идею союза с герцогом Контердом (хотя всегда выступал против сотрудничества со знатью).

– А чего ты удивляешься, Ронтон? – усмехнулся он. – Думаешь, я совсем ничего не понимаю? Пусть уж и графья с маркизами хоть раз доброму делу послужат.

Парли Фетс все-таки отправил отряд в Скалистые Холмы – при известной доле удачи там действительно мог кто-нибудь прятаться. А вот идею ехать в Картеви большим отрядом Фетс раскритиковал. Ты не должен привлекать к себе внимания, сказал он. Три-четыре верных человека и по паре сменных лошадей. А уж на некотором расстоянии от города можно встретиться с отрядом побольше. В любом случае Марис решил не заезжать к озеру, а сразу поехать в славящийся на всю страну купеческий городок.

Большую громоздкую повозку, разукрашенную в самые невероятные цвета, они встретили после обеда. Яркое весеннее солнце припекало уже довольно ощутимо, вдоль дороги зеленела молодая трава, кусты и деревья оделись в нежные, почти прозрачные листья, громким щебетом радовались весне птицы – и Марис вдруг почувствовал себя виноватым за то, что в такой день он несет в сердце зло, что вместо любви и возрождения его мысли занимают только война и смерть. Он невесело улыбнулся. О любви он не думал уже много-много лет, с тех пор как умерла Соня. Как бы его жена порадовалась такому дню, как она любила эти яркие весенние мгновения! Марис глубоко вздохнул. Хотя острая боль утраты давно прошла, смотреть на других женщин он все равно не мог.

Сначала, завидев едущих им навстречу людей, маленький отряд Ронтона сторожко отпрянул в сторону от дороги и придержал коней. Но потом Марис пригляделся получше и неожиданно расплылся в улыбке. Пришпорив коня, он направился прямо к балагану. Заметив всадника, там явно всполошились, но потом, очевидно, решили, что он не представляет угрозы. Почти все циркачи шли пешком, из-под откинутого по случаю теплой погоды полога выглядывало только сморщенное лицо старухи, державшей поводья. Марис увидел молоденькую черноволосую девушку, весело болтающую с улыбающимся парнем и седеющим мужичком с хитрыми глазами, наигрывающего на лютне подростка, шутливо переругивающихся одинаковых крепышей, задумчивого молодого человека, идущего чуть в стороне и поглядывающего на шагающую перед ним женщину… А где же Лесси? Ведь это тот самый балаган, который ее увез, Марис узнал почти всех циркачей! Почти поравнявшись с повозкой, он придержал коня.

– Приветствую! – радостно поздоровался с ним Ник Эйсон. – Вот так встреча! Каким ветром?

Марис хотел было ответить и вдруг замер, пораженный глазами второй женщины. Они были пронзительно, неправдоподобно синие, да это же…

– Лесси! – Он соскочил с коня и протянул сестре руки. Она вздрогнула, будто очнувшись ото сна, и недоуменно посмотрела на него. Потом в глазах появилось узнавание.

– Марис! – Она шагнула к нему и крепко обняла. Потом он отстранил сестру от себя, внимательно рассматривая ее лицо. Неудивительно, что он не сразу узнал ее. Нет, конечно, внешне она осталась прежней, и все же что-то в ней неуловимо изменилось, что-то делало ее другой. Может быть, волосы, раньше собранные в косы, а теперь свободно ниспадающие на плечи и закрывающие полспины? Может быть, непостижимая печальная – мудрость? – спрятавшаяся где-то в глубине таких знакомых и незнакомых ему глаз? Может быть, какая-то непонятная уверенность и сдержанная сила, сквозившая в каждом ее движении?

– Что ты так смотришь на меня? – улыбнулась Лесси.

– Ты изменилась, сестренка, – заметил Ронтон.

– И ты туда же! Я же ведьма, Марис, я просто стала ведьмой. – Он не мог понять, шутит она или говорит серьезно.

Стоянка образовалась сама собой. Как бы ни спешил Ронтон, он не мог не задержаться. Циркачи же никуда не торопились.

Марис сидел рядом с Лесси в стороне от остальных и негромко рассказывал ей все, что произошло после его отъезда. От него не ускользнули ни ее тревога, когда он сообщил, что Эбол попался альгавийцам, ни молчаливое согласие с его решением, ни какое-то странное понимание, мелькнувшее в глазах, когда он передал ей рассказ герцога Контерда о происходящем во дворце.

– То есть ты сейчас едешь в Картеви за деньгами, – констатировала Лесси. – А потом вернешься на озеро Мет и снова поднимешь людей.

– Да, – кивнул Марис, не понимая, куда она клонит.

– Через сколько ты планируешь выступить в поход, если все сложится удачно?

– Думаю, через месяц-полтора, – поколебавшись, обозначил Ронтон. – А тебе зачем?

– Я просто пытаюсь понять, сколько у меня времени, – тихо сказала Лесси.

– Времени на что?

– На мою собственную войну, Марис. – Лесси подняла глаза, и Ронтон увидел в них тоску и безысходность. – Я должна успеть до того, как вы выступите. Должна любой ценой!