Йенгангер не дышит - Марина Комарова

– Ты совсем не хочешь вернуться к себе домой?

Она пожала плечами, снова убрала соскользнувшую на лицо прядь.

– Что мне там делать, Оларс? Дома нет, а те, кто в него входил, не будут рады мне. Так зачем? А мир велик. Если всё удастся, если я проживу этот год, то можно и поехать восточными дорогами.

Мне не понравились слова про год, но возражать ей не стал.

– В Гардарру?

– В Гардарру, – улыбнулась она. – И не просто, а в добрый город Славск, где живёт родня моей матери.

Хорошо тебе, чудесница. Хоть какая-то родня осталась.

Больше мы не говорили. Сборы – всегда хлопотное дело. А Йорд, который безостановочно ворчит, что хозяин уезжает без него – ещё хуже. Солнце не успело взойти, а настроение мне подпортил уже основательно.

– Негоже вам одному ехать, – бубнил рисе.

– Я буду не один.

И хоть Йорд был прав, на душе было тихо и спокойно. Такое бывает только тогда, когда совершаешь верные поступки.

– С совой, которая не совсем сова, – не смутился слуга. – Обычно это дело до добра не доводит, господин Оларс.

– А ты знаешь то, которое бы довело?

Пыхтя, рисе помогал пристроить на Аяне седельные сумки.

– Знал бы – впереди б побежал. И вообще, – в голосе слуги появились обиженные нотки, – я за вас беспокоюсь, а вы как льдина над Соук-Икке-Соуке.

– Да ты скальд, Йорд, – звонко похвалила подошедшая Рангрид.

– Ну, – он неожиданно смутился.

– Кстати, Повелителей Холода больше нет, а что-то город Ищи-Не-Найдёшь не спешит показываться, – заметил я.

– На то и зовётся так, – улыбнулась чудесница. – Только чары тут древние и сильные, сразу ничего не получится. Всю зиму только трещины по льду идти будут. А как запрёт Госпожа Зима дверь холодов, и придёт Весенняя Красавица, увидим мы Соук-Икке-Соуке.

Что ж, и то верно. Одни Искорки и полумёртвый Посредник не сумеют за день разрушить заклятья, накладывавшиеся тысячелетиями.

– Всё вам хорошо, – снова буркнул рисе, – а ведь радоваться нечему.

– Но и грустить не стоит, – ухмыльнулся я. – Тебе теперь беречь Арве и Рангрид.

– А у меня есть выход? – буркнул он. Правда, я прекрасно понимал, что это не со зла или из вредного характера, а потому что раздражённый и смущённый Йорд в такие моменты иначе себя не ведёт.

Над нами хлопнули крылья. Я поднял голову.

– Приветствую тебя, посланница лаайге.

Хлопок повторился, сова начала кружить над моей головой.

С Арве я попрощался ещё в доме, с Йордом – сейчас. Оставалась чудесница. Я посмотрел на неё. Рангрид вдруг набросила мне на плечи меховую накидку и застегнула на янтарную застёжку. Надо же, я даже не заметил, что она что-то держала в руках.

Заметив мой удивлённый взгляд, она рассмеялась.

– Пригодится. Холодно там очень. Ветер и одиночество.

Да, смеётся. Только глаза серьёзны – нет в них веселья.

Поймав её за запястье, я быстро притянул к себе, обнял и прижался к губам. Она не сопротивлялась, наоборот ответила с жаром и страстью. Нежные пальцы скользнули по моей щеке.

– Ты будешь меня ждать? – шепнул я в приоткрытые алые губы.

– Буду, – выдохнула она.

Я медленно выпустил её из объятий и подошёл к коню. Сова ухнула. Взобрался в седло и пришпорил Аяна.

И хоть меня провожало молчание, в душе всё звенело от счастья.

Дорога вилась белой широкой лентой, Аян мчался вперёд, будто летел на крыльях. Что там ледяные линормы – нет на свете лучше моего коня! Правда, Югле всё равно обгоняла нас. Впрочем, ей и положено, куда хуже, если б проводница плелась сзади.

День выдался солнечным, мороз искусал щеки, но настроение всё равно было отменным.

Браннхальд остался за спиной. Чтобы добраться до края лаайге, живущих в деревянных тупах – низких избах, больше походящих на жилища гардов, нежели браннхальдцев, нужно было два дня и одна ночь.

По правую сторону появился лес. Не такой, как в Раудбрёмме, а суровый, мрачный, холодный. И пусть раудбрёммскому было далеко до свежести и богатства южных лесов, он всё равно казался более живым и уютным.

Югле спустилась ниже, покружила над моей головой. Аян заржал и остановился.

Я нахмурился. Видимо, дорога шла через лес, но конь отказывался туда идти. Сова села мне на плечо. Я вздрогнул от неожиданности – ну, и коготочки! Протянул руку и погладил его по тёмно-серым перьям.

– Куда дальше?

– Ух-ху, – выразительно сообщила она.

– Если обернёшься человеком – дело пойдёт быстрее.

Югле взмахнула крыльями, раздался хлопок, и через миг передо мной стояла девушка в плаще. Теперь волосы были убраны в тугую косу и закручены на затылке. Лицо от этого казалось ещё более резким и нечеловеческим.

– Здесь придётся идти пешком. – Она махнула рукой на лес. – Дорога ещё не близкая – до ночи, а потом ещё день пути. И рядом никаких живых поселений.

Я нахмурился. Хоть пищу мы и взяли, приятного мало.

– Получается, эта часть дикая?

С коня пришлось спешиться и, подхватив под уздцы, повести за собой по узкой тропинке, терявшейся в лесу.

– Нет, – качнула головой Югле, – есть пара деревенек.

Она шла рядом, только если под моими ногами и копытами Аяна снег громко скрипел, то шаги девушки были бесшумны. А когда я обернулся, то вместо человеческих следов увидел отпечатки птичьих лапок.

Тем не менее, её слова заставили озадачиться.

– Какие деревеньки? Ты же сама сказала…

– Я сказала, что нет живых, – пожала плечами она. – А вот заброшенных – пожалуйста.

Я нахмурился:

– А как же получилось, что между землями лаайге, на которых живёт немало людей, и Браннхальда, никого нет?

Югле кинула на меня взгляд и усмехнулась:

– Здесь жили валкары – крылатые девы, прислужницы самого Вирвельвина – Великого Властелина ветров. Они могли провести смертного на небо, если на то была воля богов. И всегда были врагами Мрака.

Я молча слушал. Да, про них тоже слышал не один раз. Только вот бабушка говорила, что те валкары, которые ещё остались, покинули эти края. И часть, если верить легендам, отправилась к морю и присягнула Гунфридру – Владыке морей. И будто, он сам вышел из волн и принял их на службу. Но даже в детстве я не мог понять, как крылатые девы могли подчиниться водам.

– А потом?

– А потом пришли Повелители Холода.

Тропинка и вовсе исчезла, теперь приходилось нагибать и отводить пушистые лапы елей, покрытые белым снегом.