Опасные связи. Зима красоты - Кристиана Барош

Между тем наши три красавицы, словно сговорившись, сделали на одном и том же карнавале свой выбор, но вместо того чтобы вызвать бурю, как того ожидали, он сделал их дружбу лишь более увлекательной благодаря прелести взаимных признаний.

Толпа неудачливых претендентов объединилась тогда с завистницами, и раздражающее всех постоянство подверглось всеобщему осуждению. Одни утверждали, что в этой компании неразлучных (так их тогда прозвали) основным законом была общность имущества и распространялся он даже на любовь. Другие уверяли, что хотя три любовника и не имеют соперников, зато у них есть соперницы. Доходило даже до того, что говорили, будто они взяты лишь для отвода глаз и получили одно только звание без обязанностей.

Слухи эти, правдивые или ложные, не привели к желанным последствиям. Напротив, три пары поняли, что им несдобровать, если они теперь разделятся, — они приняли решение смело встретить бурю. Обществу, которому все надоедает, надоело и бесплодное злословие. Уступая своему природному легкомыслию, оно занялось чем-то другим. Затем, вернувшись к прежнему, с обычной своей непоследовательностью от осуждения перешло к похвалам. Так как здесь на всё мода, энтузиазм охватил всех. Он превращался уже в настоящее безумие, когда Преван решил проверить эти чудеса и твердо установить и общественное, и свое личное мнение на их счет.

Итак, он постарался свести близкое знакомство с этими образцами совершенства. Его приняли без труда, и он усмотрел в этом благоприятное предзнаменование, так как хорошо знал, что к людям счастливым подступиться не так-то легко. И вскоре он действительно убедился, что это столь хваленое счастье подобно счастью царей: ему больше завидуют, чем желают им обладать. Он заметил, что в среде этих якобы неразлучных начинается тяга к удовольствиям на стороне, начинают даже искать других развлечений. Из этого он сделал вывод, что узы любви и дружбы ослабели или даже распались и что некоторую силу имели еще только узы самолюбия и привычки.

Женщины, однако, по необходимости сохраняя между собою связь, сохраняли и видимость прежней тесной дружбы. Но мужчины, более свободные в своих действиях, уже находили какие-то обязанности, которые надо было выполнять, или дела, которыми нельзя было пренебречь. Пока они только жаловались на это, но уже не освобождались от них и редко проводили вечера в полном составе.

Такое их поведение оказалось выгодным настойчивому Превану, который, естественным образом находясь каждый раз подле той, которая в тот день оставалась покинутой, получал возможность оказывать попеременно и в зависимости об обстоятельств равное внимание всем трем подругам. Он быстро сообразил, что сделать какой-то выбор между ними — значит погубить себя; что ту, кого он предпочтет, испугает ложный стыд первой совершить измену, что уязвленное тщеславие двух других вызовет у них вражду к новому любовнику и что они не преминут обратить против него всю строгость возвышенных правил; и, наконец, что ревность наверняка заставит соперника, возможно, еще опасного, снова приняться за ухаживания. Все превращалось в препятствие, но при его тройном замысле все становилось легким: каждая из женщин проявляла снисходительность потому, что была заинтересована, каждый из мужчин — потому, что полагал, что ему-то все равно.

Превану, которому тогда надо было пожертвовать лишь одной женщиной, повезло в том отношении, что она стала знаменитостью. Будучи иностранкой и довольно ловко отвергнув ухаживания одного высокородного принца, она привлекла к себе внимание двора и города. Любовник ее разделил с нею почет и воспользовался этим у своих новых возлюбленных. Единственная трудность состояла в том, что надо было одновременно провести все три интриги, причем равняться по необходимости приходилось на ту, которая запаздывала. И действительно, от одного из его наперсников я знаю, что труднее всего ему было повременить с одной, которая готова была расцвести почти на две недели раньше других.

Наконец настал великий день. Преван, добившийся трех признаний, мог теперь действовать, как ему заблагорассудится, и вы сейчас увидите, как он поступил. Из трех мужей один отсутствовал, другой должен был уехать на рассвете следующего дня, третий находился в городе. Неразлучные подруги должны были ужинать у будущей вдовы, но новый господин не допустил, чтобы приглашенными оказались прежние поклонники. Утром того же дня он делит на три пачки письма своей прелестницы, к одной прикладывает полученный от нее портрет, к другой — любовный вензель, нарисованный ее рукой, к третьей — локон ее волос. Каждая приняла эту треть жертвы за целое и в обмен согласилась послать отвергнутому любовнику резкое письмо о разрыве. Это было много, но еще недостаточно. Та, чей муж находился в городе, имела в своем распоряжении только день. С ней Преван условился, что мнимое нездоровье избавит ее от необходимости ужинать у подруги и что ему будет принадлежать вечер. Ночь подарила та, чей муж был в отсутствии, а последняя назначала часом любви рассвет, когда должен был уехать третий супруг.

Преван, который ничего не упускает из виду, спешит к прекрасной иностранке; он является в дурном расположении духа, вызывает в ней ответное раздражение, которого ему и требовалось, и удаляется лишь после того, как затеял ссору, обеспечивающую ему свободу на целые сутки. Он устроил все, как было нужно, и возвратился домой, рассчитывая немного отдохнуть. Но здесь его ждали другие дела.

Письма о разрыве внезапно раскрыли опальным любовникам глаза на все. Ни один из них не мог сомневаться, что принесен в жертву Превану. Досада, что их провели, соединилась с раздражением, почти всегда порождаемым в нас несколько унизительным ощущением, что нас бросили. И вот все трое, не сговариваясь, но действуя как бы заодно, захотели получить удовлетворение и решили потребовать его от счастливого соперника.

Последний нашел у себя три вызова и принял их как подобало. Но, не желая поступиться ни удовольствием, ни славой этого приключения, он назначил поединки на завтрашнее утро и указал всем троим одно и то же время и место у одних из ворот Булонского леса.

С наступлением вечера он принялся за свое тройное дело и выполнил его с равным успехом. Во всяком случае, он впоследствии хвастал, что каждая из его новых любовниц трижды получила залог и доказательство его любви. Здесь, как вы хорошо понимаете, истории не хватает доказательств. Единственное, что может сделать беспристрастный историк, это обратить внимание маловерного читателя на то, что возбужденное тщеславие и воображение могут творить чудеса, и к тому же что наутро после этой блестящей ночи могло создаться положение, при котором никакой осторожности на будущее время уже не было бы нужно. Как бы то ни было, нижеследующие факты более достоверны.

Преван точно явился в назначенное им самим время. Он застал своих трех соперников, несколько удивленных общей встречей, причем каждый из них уже, быть может, несколько утешился, увидев, что у него есть товарищи по несчастью. Он подошел с любезным и непринужденным видом и обратился к ним с нижеследующей речью, которую мне передали вполне точно.

«Господа, — сказал он, — встретившись здесь, вы, конечно, догадались, что у всех вас одна и та же причина быть мною недовольными. Я готов дать вам удовлетворение. Решите между собою жребием, кто из вас первый попытается совершить мщение, на которое все трое имеют равное право. Я не привел сюда ни секунданта, ни свидетеля. У меня не было их, когда я нанес вам обиду, не нужны мне они и для искупления». И тут, уступая своим привычкам игрока, он добавил: «Я знаю, что редко удается сорвать два банка подряд. Но какова бы ни была уготованная мне участь, человек вообще достаточно пожил, если успел завоевать любовь женщин и уважение мужчин».