Смерть в прямом эфире - Марина Серова

Сам ресторан представлял собой большой зал, заставленный столами. При входе был гардероб, где мы с Аленом оставили верхнюю одежду и получили взамен жесткие кожаные номерки. Рядом с гардеробом примостился бар, в котором можно было встретить людей с улицы. В зал вела двойная дверь с толстыми стеклами, расписанными под витраж в русском стиле.

Я не знаю, почему Ален выбрал именно этот ресторан. Из-за цен, которые здесь были крайне низкими, или из-за незнания города. Я спросила его об этом, и получила неожиданный ответ:

– Женя, это ведь Проспект! – сказал француз с апломбом, и я поняла, что Ален просто не знает тарасовские рестораны.

Пройдя в зал, мы осмотрелись, и я указала на столик в глубине зала рядом с окном. Мы сели, ожидая официанта. Ждать пришлось долго, и я первая начала разговор.

– Ален, ты простишь меня за те восемнадцать непринятых вызовов?

– А их было восемнадцать, не меньше? – Ален лукаво улыбнулся. – Я тогда хотел сообщить тебе, что меня скоро отзывают. К сожалению, лето ты проведешь без меня, а я так и не искупаюсь в вашей Волге, – в его голосе появились печальные нотки.

– Когда ты уезжаешь? – спросила я участливо.

– На той неделе.

– Надолго? – я все еще не могла поверить, что мои худшие предположения сбываются.

– Совсем. Я возвращаюсь в Париж. Мое начальство решило, что представителю по культурным связям секретарь не нужен. Слишком дорого, – Ален поднял глаза, и я прочла в них такую глубокую печаль, что у меня предательски защекотало в носу.

– Давай не будем думать об этом, – попросила я, на что француз с восторгом согласился.

– Будем вести себя так, как будто у нас впереди целое лето и еще зима, – сказал он и улыбнулся мне так же широко, как при первой встрече.

* * *

Я возвращалась домой за полночь. Осторожно повернула ключ в замке, на цыпочках вошла в прихожую и, стараясь не шуметь, закрыла входную дверь. Тут свет в прихожей зажегся, и я на секунду зажмурилась, ослепленная после темноты коридора. Передо мной в ночной рубашке стояла тетя Мила.

– Пришла? – спросила она недобрым тоном.

– Пришла, – ответила я с вызовом.

– Опять француз?

– Он скоро уезжает.

– Я же тебе говорила, – ворчливо заметила тетушка. – С французами толку не будет. Найди себе нашего, русского. И что вас всех тянет на иностранцев? Медом что ли они намазаны? – тетя Мила прервала тираду и посмотрела на часы. – Тебе вставать в шесть часов, а ты до сих пор не спишь. Сколько можно себя насиловать? Есть хочешь?

Я отрицательно покачала головой.

– Тогда иди спать, – и тетя Мила исчезла в недрах своей комнаты.

Я облегченно вздохнула. Теперь можно не осторожничать и пойти на кухню выпить кофе. Я сняла ботики и плащ и отправилась варить кофе. Пока вода закипала, я думала о том, что буду скучать без Алена, и вспоминала события сегодняшнего вечера.

Конечно, Ален спросил, почему у меня под глазами «все цветет». Я сказала, что это издержки производства. Ален улыбнулся и посоветовал найти производство менее вредное.

– Тебе стоит подумать о смене работы.

Я ответила, что об этом не может быть и речи. Ален огорчился, долго доказывал, что работа телохранителем для девушки не подходит, но в конце концов согласился с моими доводами.

– Тебе очень трудно будет выйти замуж, – сказал он напоследок. – Мужчина не будет терпеть рядом с собой человека сильнее себя.

Я ответила, что буду искать очень сильного мужчину, но француз только покачал головой.

– Сильнее себя ты не найдешь, поверь мне.

Мне почему-то запомнились эти слова, и я стала вспоминать своих знакомых, которых я считала сильнее. К примеру, тот же Бодров. Сильнее меня? Конечно, сильнее. А еще умнее и опытнее. Но таких, как он, единицы. Остальных по сравнению со мной можно смело отнести к слабой половине человечества.

Но может быть, я слишком строга к мужчинам и принимаю за слабость другие черты характера? Или действительно у меня с моей работой нет времени анализировать характер потенциального партнера? Не знаю. Время покажет. А пока, Евгения Охотникова, тебе пора спать. Завтра придется встать не в шесть, как обычно, а в половине шестого. Чтобы к семи тридцати успеть к Анне. На сегодняшний день это важнее всего. Так что брось пока думать о личной жизни и бегом в кровать.

Издалека доносился назойливый писк. Я подумала было, откуда эта напасть, но опять провалилась в сон. Писк повторился. Я накрыла голову подушкой. Писк стал слабее, потом стих. Когда писк повторился в третий раз, я, наконец, проснулась и поняла что: это пищит мой телефон, в котором я с вечера завела будильник.

Я тут же вскочила и посмотрела на часы: была половина седьмого. Я проспала. В половине восьмого я должна быть у Анны, а это означает, что тренировка отменяется. У меня не хватит времени на бег, а делать упражнения с холодными мышцами нельзя. И кой черт дернул меня вчера пойти с Аленом в ресторан? Я вскочила с постели и отправилась в ванную.

После душа настроение немного поднялось, тети Милы не было видно, и я пошла на кухню готовить себе завтрак. Кусок хлеба с маслом и два яйца всмятку меня вполне устроили. Я запила все это чашкой крепкого кофе и пошла к себе в комнату собираться.

На сегодня у нас с Анной запланирована вылазка, так что нужно быть во всеоружии. То есть кроме пистолета нужно взять еще массу вещей, чтобы нанести противнику значительный урон, оставаясь невредимой.

Когда сборы были окончены, я критически осмотрела свое лицо в зеркале. Сегодня уже можно обойтись без макияжа. От бывших синяков под глазами остались чуть заметные желтоватые тени, которые можно принять за естественный цвет кожи. «Одной заботой меньше», – подумала я и поставила зеркало на место.

– Женечка, доброе утро! Ты уже завтракала? – Тетя Мила сегодня тоже проснулась поздно и первым делом проявила заботу о моем желудке.

– Доброе утро, тетя Мила. Да, спасибо.

Тетушка не заметила, что я сегодня не тренировалась, иначе завела бы разговор о моих встречах с французом. А может, и нет. Ален на днях уезжает, так что в моих интересах поскорее выбросить его из головы. Последняя встреча меня сильно разочаровала. Этот ресторан, где тусуется бог весть кто, произвел на меня удручающее впечатление. На его фоне очарование Алена померкло, и я опять стала сама собой.

Однако время поджимает. Я надела кроссовки с металлическими вставками в подошву. При ударе ногой в такой обуви можно серьезно повредить голень противнику. Кожаная куртка уместна при любой погоде, а в сумку я положила баллончик с «черемухой». Тоже может пригодиться в определенной ситуации. Да, еще наручники и сюрикены. Это добро я рассовала по карманам джинсов.

– Тетя Мила, я ушла! – крикнула я традиционную фразу и вышла из квартиры.