Ловцы книг - Макс Фрай

при наличии соответствующего стремления может родиться там. А понравится ему, или нет, то разговор отдельный. Смотря во что делал вклад.

– Ну, это честно, – оживился Анн Хари. – Вселенная – молодец.

– Да, – подтвердил ШиКоНах. – Чем больше узнаёшь о тайном устройстве жизни, тем сильней ощущение, что с Вселенной нам скорей повезло. – И помолчав, добавил: – Хороший у тебя Грас-Кан получился. То есть у всех вас.

– Это факт, – улыбнулся Анн Хари. – Хочешь, осенью съездим туда?

– Хочу. А почему именно осенью?

– Потому что осенью там невероятно красиво. И это всегда непредсказуемая, неповторимая красота. Деревья в Грас-Кане и его окрестностях каждый год сами решают заново, какого цвета у них будет листва. Наймём твоих лётчиков. И на подлёте увидим сверху наши радужные леса. Не факт, что после этого зрелища выживем… вот на нашем языке я бы так ни за что не сказал! А ведь это часть правды о красоте осеннего мира и об остроте нашего восприятия, хотя мы, конечно, не собираемся умирать.

– Потусторонние языки здорово расширяют возможности, – согласился Ший Корай Аранах. – Я попробовал, мне понравилось. А всё-таки, знаешь, лучше обходиться без них. Правда – клей бытия, а ложь его разрушает. Ясно, что от нашей с тобой болтовни ничего не разрушится, не тот масштаб. Но всегда следует осознавать, в какой процесс ты делаешь вклад.

– Сам часто об этом думаю. Скорее всего, ты прав. Поэтому Ловцы, за редким исключением, дома на потусторонних языках не говорят. Только новички, пока учатся. Но сам теперь понимаешь, свою историю я только на лживом чужом языке мог тебе рассказать. Она мне не нравится. И при этом слишком похожа на правду. Не хочу её дополнительно утверждать.

– Да, понимаю. Мне тоже так легче. На родном языке было бы слишком больно слушать. А так нормально, как будто ты просто книжку мне вслух читал… Знаешь что? Не надо тебе сегодня возвращаться в отель. Оставайся. Погости у меня несколько дней.

– Спасибо, – сказал Анн Хари. – Я бы наверное сам напросился, если бы ты не предложил.

– В Белом вода уже градусов двадцать, – сказал ШиКоНах. – Вполне можно купаться, особенно если взять с собой тёплый банный халат. Ужинать будем в Ба Бери-Гали, я помню, они тебе нравятся; если хочешь, можно совсем без вина. И самое главное: я страшную гору сухих веток в саду собрал.

– То есть, ночью будем палить костёр?

– Вот именно. Я их нарочно не жёг, ждал тебя.

– Я сейчас заплачу, – улыбнулся Анн Хари. – Как в детстве. Потому что чересчур хорошо.

– А всё остальное расскажешь, когда сам захочешь, – заключил Ший Корай Аранах.

– Вот же зараза, – почти беззвучно сказал Анн Хари. – Всё остальное ему подавай.

* * *

В предрассветных сумерках, лёжа в траве у догорающего костра, потому что сил сидеть уже не осталось, а идти сейчас в дом и валиться в кровать ищи дурака, Анн Хари сказал, на всякий случай снова по-русски, потому что сам пока представлял очень смутно, какие слова сорвутся с его языка:

– Нет ничего «остального». Только сон, который мне часто снится, полная ерунда. Один и тот же, с упорством, достойным лучшего применения. Особенно когда выпью. Но и на трезвую голову иногда.

– Он тебе начал сниться после того, как ты пропал и вернулся, – не спросил, а с утвердительной интонацией произнёс Ший Корай Аранах.

– Да, примерно с тех пор. Сон о том, как я еду в поезде. Один в двухместном купе. У меня раздёрганное настроение. С одной стороны, рад, что удрал; откуда именно, я не помню. Причём в самом сне тоже не помню, не только сейчас. И одновременно очень собой недоволен. Вроде, от чего-то страшного спасся. Но без этого страшного всё как-то сразу утратило смысл. Я смотрю в окно, за которым чёрные распаханные поля до самого горизонта, и над ними стелется поземный туман. Выглядит так, словно на этих полях выращивают туманы, и как раз созрел урожай. Наконец я поднимаюсь, выхожу из купе, иду через добрый десяток вагонов. В поезде пусто. В купе, в коридорах, в тамбурах, нигде никого. Прихожу в вагон-ресторан, там тоже ни других пассажиров, ни повара, ни буфетчика, или кому при кухне положено быть. На столах куча бутылок с выпивкой, везде лежат какие-то вафли, копчёная колбаса, что-то ещё; неважно, не помню. В этом сне я никогда ничего не ем, только пью коньяк, или виски, а может и то, и другое. Потому что хочу отключиться. Не думать о том, что сделал ошибку. Что зря удрал, слишком рано сдался, всё могло получиться, не надо было мне уезжать. Спиртное во сне странно действует. Иногда первый же глоток срабатывает как будильник, я подскакиваю, пью воду, чуть не плачу от облегчения: не сбежал, не спасся, не сдался, просто приснилась какая-то ерунда. А иногда мне снится, что я пью стакан за стаканом, поезд едет быстрей и быстрей, свет постепенно меркнет, мой разум тоже, и снаружи, и внутри меня темнота. Потом всё равно просыпаюсь, конечно, а то кто бы сейчас тут рядом с тобой лежал. В похмелье, хуже, чем в ТХ-19, вот честное слово, лучше бы наяву бухал. И в такие моменты, сам понимаешь, начинает казаться, что это был не просто дурацкий сон. Похмелье-то настоящее. И значит, всё остальное тоже. Но что именно «всё остальное», не помню. Никогда, ничего. Только что чудом спасся, уехал на поезде, и всё утратило смысл.

– А в Грас-Кане ты вспомнил больше? – нетерпеливо спросил ШиКоНах.

– Да не то чтобы сильно больше, – скривился Анн Хари. – Только что это часть моего договора – не вспоминать.

– Договора? С кем?

– Понятия не имею. Только сам факт, что был договор. Что я взялся делать работу, а потом отказался. Она показалась мне непосильной, я захотел вернуться домой. Не помню, что за работа. Ну и не должен; неважно. То есть важно, наверное, но дело в другом. После Грас-Кана я больше не могу от этого отмахнуться. Сколько бы ни твердил: «ерунда, просто сон», – а знаю, что всё это правда. И поезд, и спасение, и договор. И утрата какого-то очень важного смысла, хотя, по уму, мне должно быть достаточно того, что остался при мне. Я счастлив в Лейне. Чем дольше живу, тем больше, ну или просто чувствую это острей. И был очень счастлив в Грас-Кане, когда мы с тобой там гуляли; ты вернул мне мой город, ты знаешь? Я тебе говорил?

– Не говорил. Но и так всё было понятно. Совет на будущее: почаще