Муравейник Хеллстрома - Фрэнк Герберт

— Как мы можем предотвратить…

— Возможно, мы не можем.

— Но мы не можем позволить этого сейчас!

— Не можем. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы отсрочить роение. Допустить это сейчас означает конец. Необходимо включить фильтры на максимальную мощность на несколько часов, а затем перевести в оптимальный режим.

— Нильс, подозрительный Внешний среди нас может…

— У нас нет другого выхода. Необходимы чрезвычайные меры. Тихая прополка населения может потребоваться, если…

— Котел?

— Да, если давление станет слишком высоким.

— Работники из группы гидропоники, которые…

— Держи их в поле зрения, — сказал Хеллстром. — И даже Фэнси и ее сестер.

Частные инструкции Перуджи, данные им Даниэлю Томасу Олдену: «Джанверт получил в свое распоряжение специальный номер и код, необходимые для того, чтобы позвонить президенту. При любой попытке Джанверта позвонить президенту, любой секретной попытке воспользоваться телефоном вы должны остановить его, используя силу в случае необходимости».

Перуджи настроил приемник отеля на симфоническую музыку, руководствуясь, как оказалось, ложной идеей, что она его отвлечет. Снова и снова он возвращался мыслями к той женщине на ферме Хеллстрома.

Фэнси.

Какое странное имя.

Этот мотель был выбран потому, что в занимаемой им комнате через заднее окно можно было организовать визуальную связь с лагерями, расположенными на горе Стинс, которые разбили его группы поддержки, выдающие себя за отпускников. Перуджи знал, что ему достаточно махнуть рукой в заднем окне, чтобы войти в контакт с любой из трех групп. Лазерный приемопередатчик даст им возможность побеседовать так, словно они находились в одной комнате.

Перуджи беспокоило, что он оставил Коротышку Джанверта руководителем этих групп.

Ситуация ему не нравилась, и, пока сгущались сумерки над бурым ландшафтом за окном, Перуджи заново обдумал полученные инструкции и сделанные приготовления.

Насколько умно было ограничивать Джанверта прямым приказом: «Вы должны предупреждать центр о намерении предпринять неоговоренные заранее шаги в течение тех периодов, когда вы вне досягаемости на ферме»?

Оговоренные шаги можно было пересчитать по пальцам, и касались они узкого круга вопросов: поездки в Фостервилль за провизией и визуальное наблюдение за Линкольном Крафтом; смена расположения лагеря при необходимости; сообщение между лагерями для передачи объектов наблюдения и обеспечения его непрерывности…

До сих пор Джанверт не давал поводов себе не доверять. Его контакты удовлетворяли всем требованиям надежности.

— Шеф знает, что вы идете без связи?

— Да.

— Мне это не нравится.

— Это моя забота, не твоя, — отрезал Перуджи. «Кем этот выскочка себя возомнил?»

— Я хотел бы сам побывать на ферме, — сказал Джанверт.

— Ты не должен пытаться это сделать без соответствующего указания из центра и только в случае, если я не вышел на связь в предусмотренное время.

— Я не сомневаюсь в ваших способностях, — сказал Джанверт участливым тоном. — Меня просто беспокоят многие темные пятна в этом деле. Хеллстром бравирует отсутствием уважения к нам.

Перуджи подозревал Джанверта в имитации участия. Это ему казалось излишним.

— Ферма — моя проблема, — сказал Перуджи. — Твоя проблема — наблюдать и докладывать.

— Должна быть возможность наблюдать за вами, когда вы внутри и без передатчика.

— Вы все еще не можете нащупать слабое место в их защите?

— Если бы это удалось, я сразу сообщил бы!

— Успокойся. Я знаю, вы стараетесь.

— За этими стенами — ни звука. У них за этими стенами, наверно, хитрая система глушения. Масса странных звуков в долине, но ни один мы не можем идентифицировать. Механизмы, и, судя по звукам, серьезные механизмы. Подозреваю, у них имеется оборудование, способное обнаружить наш зондаж. Сампсон и Рио ночью выдвинутся на позицию Y-6 со своими приборами. Они в основном занимаются зондированием.

Джанверт делал все правильно. Перуджи подумал: «Почему я не доверяю ему? Так и будет жить этот коротышка с подозрением, вызванным из-за своего несильного рекрутирования? — и рассердился на себя: Нехорошо отдаваться потоку мыслей. Что в действительности затеял Шеф?»

Магнетическая женщина на ферме Хеллстрома — могло ли так быть, что она просто дразнила его? Многие женщины находили его привлекательным, и его крупное тело сочилось животной силой, что и могло объяснить случившееся.

Вздор! Ее подослал Хеллстром!

«А что если Шеф смотрит на него тоже как на расходуемый материал?»

— Вы еще на связи? — спросил Джанверт.

— Да, — сердито и резко прозвучал ответ.

— Откуда у вас ощущение, что может быть больше людей, чем видно нам? Туннель?

— Да, в общем, но еще больше — неосязаемые причины. Передай в центр, Коротышка. Я хочу, чтобы снабжение фермы было взято под контроль. Какое количество продуктов и прочее. Осторожно, но досконально.

— Я займусь этим. Вы хотите, чтобы я поручил это дело ДТ?

— Нет. Пошли Ника. Я хочу оценить, на сколько людей рассчитаны продукты.

— О'кей. Шеф сказал вам об алмазах для бурения?

— Да. Они были привезены приблизительно в то время, когда здесь были Карлос и Тимена.

— Странно, не так ли?

— Складывается причудливая картина, — сказал Перуджи. — Но природу ее еще предстоит разгадать. — Он попытался понять, для каких бурильных работ могут понадобиться алмазы кинокомпании. Объяснения этому просто не было, и бесполезно было гадать, не имея информации. Более вероятно получить неправильный ответ, чем правильный, и, в любом случае, уверен в нем он быть не может.

— Я согласен, — сказал Джанверт. — Что-нибудь еще?

— Нет. — Перуджи выключил связь, уложил устройство в пакет и спрятал его в футляр бритвенного прибора.

Джанверт сегодня был более разговорчив, чем обычно; откровенная покладистость этой маленькой свиньи не могла быть ничем иным, кроме притворства.

Перуджи думал об этом, лежа на постели в темной комнате. Он знал, что был отрезан, что лишен даже защиты со стороны Шефа, и удивлялся, что заставляло его продолжать.

«Потому что я хочу разбогатеть, — подумал он. — Стать богаче, чем эта сволочь из Совета. И буду, если смогу наложить руки на этот чертов «Проект 40».

Консультация по сценарию, говорит Нильс Хеллстром: «На экране аудитория увидит бабочку, вылупляющуюся из кокона. Мы увидим много больше, и, в более глубоком смысле, мы хотим, чтобы и аудитория увидела то, что мы видим, подсознательно. Бабочка персонифицирует нашу собственную долгую борьбу. Это долгая темнота человечества, когда дикие воображали, что они говорили друг с другом. Это метаморфоза, трансформация нашего Муравейника в спасении вида людей. Это предзнаменование дня, когда появимся мы и покажем нашу красоту восхищенной Вселенной».