Убийство в «Восточном экспрессе» - Агата Кристи

– Однако на вопрос, было ли убийство совершено позже, тожеможно ответить утвердительно. Я принимаю вашу теорию, мсье Бук, и думаю, чтомсье Пуаро ее тоже принимает, хотя и не хочет связывать себе руки раньшевремени. Первый убийца пришел до часа пятнадцати, Второй – после часапятнадцати. А так как одна из ран нанесена левой рукой, нам, наверное, следуетвыяснить, кто из пассажиров левша?

– Я уже кое-что сделал для этого, – сказал Пуаро. – Вы,должно быть, заметили, что я просил каждого пассажира написать свою фамилию илиадрес. Для окончательных выводов тут нет оснований, потому что есть люди,которые одно делают левой рукой, другое – правой. Некоторые пишут правой рукой,а в гольф играют левой. Но все же кое-что это дает. Все пассажиры бралиавторучку в правую, за исключением княгини Драгомировой – она отказаласьписать.

– Княгиня Драгомирова! Да нет, это невозможно! – сказал мсьеБук.

– Сомневаюсь, чтобы у нее хватило сил для этого, – усомнилсядоктор Константин. – Та рана нанесена с большой силой.

– Значит, такой удар женщине не под силу?

– Нет, этого я не сказал бы. Но я думаю, что женщине пожилойи в особенности такой тщедушной и хрупкой, как княгиня Драгомирова, это не подсилу.

– А может быть, тут сыграла роль сила духа, преодолевающаятелесную немощь? – сказал Пуаро. – Княгиня – яркая личность, и в нейчувствуется огромная сила воли. Однако давайте на время оставим эту тему.

– Итак, вопросы номер девять и десять, – сказал доктор. –Можем ли мы с уверенностью утверждать, что в убийстве Рэтчетта участвовал одинчеловек? Как иначе можно объяснить характер ран? С медицинской точки зрения яне вижу иного объяснения. Было бы чистейшей бессмыслицей предположить, что одини тот же человек сначала ударил Рэтчетта слабо, потом изо всех сил, сначаладержал кинжал в левой руке, потом переложил его в правую и после этого ещедобрых полчаса тыкал кинжалом в мертвое тело. Нет, нет, это противоречитздравому смыслу.

– Да, – сказал Пуаро. – Противоречит. А версия о двухубийцах, по-вашему, не противоречит здравому смыслу?

– Но ведь вы сами только что сказали: как же иначе всеобъяснить?

Пуаро уставился в одну точку прямо перед собой.

– Именно об этом я и думаю, думаю непрестанно, – добавил они уселся поудобнее в кресле. – Начиная с этого момента все расследования будутпроисходить вот здесь, – постучал он себя по лбу. – Мы обсудили этот вопрос совсех сторон. Перед нами факты, изложенные систематично и по порядку. Всепассажиры прошли перед нами и один за другим давали показания. Мы знаем все,что можно было узнать извне. – И он дружески улыбнулся мсье Буку. – Мы с вами,бывало, любили пошутить, что главное – это усесться поудобнее и думать, пока недодумаешься до истины, не так ли? Что ж, я готов претворить теорию в практику –здесь, у вас на глазах. Вам двоим я предлагаю проделать то же самое. Давайтезакроем глаза и подумаем… Один, а может, и не один из пассажиров убил Рэтчетта.Так вот, кто из них его убил?

Четверть часа прошло в полном молчании. Мсье Бук и докторКонстантин поначалу следовали наставлениям Пуаро. Они пытались разобраться впутанице фактов и прийти к четкому, объясняющему все противоречия решению.

Мысль мсье Бука шла примерно таким путем:

«Безусловно, надо как следует подумать. Но ведь, по правдеговоря, сколько можно думать… Пуаро определенно подозревает молодую англичанку.Явно ошибается. Англичанки слишком хладнокровные… А все потому, что они такиетощие… Но не буду отвлекаться. Похоже, что это не итальянец, а жаль… Уж не вретли лакей, когда говорит, что Фоскарелли не выходил из купе? Но чего ради емуврать? Англичан трудно подкупить – к ним не подступишься. Вообще все сложилосьдо крайности неудачно. Интересно, когда мы отсюда выберемся? Должно быть,какие-то спасательные работы все-таки ведутся. Но на Балканах не любят спешить…Пока они спохватятся, немало времени пройдет. Да и с их полицией не так-топросто договориться – они тут такие чванные, чуть что, лезут в бутылку: им всекажется, что к ним относятся без должного почтения. Они раздуют это дело так,что не обрадуешься. Воспользуются случаем, раструбят во всех газетах…»

С этого момента мысли мсье Бука снова пошли многаждыпроторенным путем.

А доктор Константин думал:

«Любопытный человечек. Кто он, гений? Или шарлатан?Разгадает он эту тайну? Вряд ли. Нет, это невозможно. Дело такое запутанное…Все они, наверное, врут… Но и это ничего нам не дает… Если они все врут, этотак же запутывает дело, как если бы они все говорили правду. А еще эти раны,тут сам черт ногу сломит. Было бы гораздо проще понять что к чему, если бы внего стреляли. Гангстеры всегда стреляют… Америка – любопытная страна. Хотелосьбы мне туда съездить. Передовая страна. Прогресс везде и во всем. Дома надобудет обязательно повидаться с Деметриусом Загоне – он был в Америке и знает,что там и как. Интересно, что сейчас поделывает Зия? Если жена узнает…»

И доктор переключился на личные дела.

Эркюль Пуаро сидел неподвижно. Можно было подумать, что онспит. Просидев так четверть часа, он внезапно вскинул брови и вздохнул,пробормотав себе под нос:

– А почему бы и нет, в конце концов? А если так… ну да, еслитак, это все объясняет.

Глаза его широко открылись, загорелись зеленым, как у кошки,огнем.

– Так. Я все обдумал. А вы? – сказал он вполголоса.

Собеседники, погруженные в собственные мысли, отнеожиданности вздрогнули.

– Я тоже думал, – смешался мсье Бук. – Но так и не пришел ник какому выводу. В конце концов, раскрывать преступления – ваша профессия, а немоя.

– Я тоже со всей серьезностью думал над этим вопросом, –бессовестно сказал доктор, с трудом отрываясь от занимавших его воображениемалопристойных картин. – У меня родилось множество самых разнообразных теорий,но ни одна из них меня полностью не удовлетворяет.

Пуаро одобрительно кивнул. Его кивок словно говорил: «Выправы. Вам так и следовало сказать. Ваша реплика пришлась весьма кстати».

Он приосанился, выпятил грудь, подкрутил усы и с ухваткамиопытного оратора, который обращается к большому собранию, заговорил:

– Друзья мои, я тоже перебрал в уме все факты, рассмотрелпоказания пассажиров и пришел к кое-каким выводам. У меня родилась некаятеория, которая хотя еще и несколько расплывчата, но все же объясняет известныенам факты. Объяснение весьма необычное, и я не совсем в нем уверен. Чтобыпроверить его, мне необходимо провести кое-какие опыты. Для начала я перечислюкое-какие детали, которые мне представляются существенными. Начну с замечания,которым обменялся со мной мсье Бук, когда мы в первый раз посетиливагон-ресторан. Он заметил, что здесь собрались представители самыхразнообразных классов, возрастов и национальностей. А ведь в эту пору поезда обычнопустуют. Возьмите, к примеру, вагоны Афины – Париж и Бухарест – Париж – тамедут по одному, по два пассажира, не больше. Вспомните, что один пассажир так ине объявился. А это, на мой взгляд, весьма знаменательно. Есть и другие детали,более мелкие, но весьма существенные. К примеру, местоположение сумочки миссисХаббард, фамилия матери миссис Армстронг, сыскные методы мистера Хардмана,предположение Маккуина, что Рэтчетт сам сжег найденную им записку, имя княгиниДрагомировой и жирное пятно на венгерском паспорте.