Самый лучший комсомолец - Павел Смолин

только майор. Заметив заинтересованный взгляд водителя в боковое зеркало заднего вида, обернулся и сквозь узкую щель в цветах увидел, как «пакуют» только что желавших мне хорошего отдыха гостей-с-первого-ряда в полном составе при помощи пяти нарядов милиции и автобуса.

— Много накопали, надо полагать, — решил я и уселся на место.

Меня не звали — немножко обидно, кстати! — значит можно ехать в телевизор и потом в гостиницу. Вредная Вилка выбила себе отдельный номер, это тоже немножко обидно.

— Устал? — заботливо спросила она.

— Видела какие лица? — с широкой улыбкой ушел я от ответа. — Улыбаются, глаза горят, блин! Какая тут усталость, когда народ вот так любит?

— Еще и пятак заплатили, — с улыбкой напомнила Виталина мои сетования на дороговизну из самолета.

— Ну правда дорого же, — вздохнул я. — Это — 26,3 пломбира, недополученных вот этими вот, — указала назад. — Детьми. Разве это справедливо?

— По-моему ты отработал! — утешил меня дядя Петя, который шоу тоже смотрел.

— Окрепну — буду подольше выступать, — пообещал я сам себе. — Нравится! — признался окружающим.

— У тебя правда очень хорошо получилось, — похвалила Вилка.

Вот теперь я доволен!

Глава 17

Когда мы вышли из телестудии («Ростов — замечательный город, сегодня была моя первая встреча с читателями, и я был жутко удивлен тем, насколько тепло меня встретили ростовчане. Постараюсь вернуться к вам как можно скорее!»), уже стемнело. Уселись в машину — как и раньше, на заднее сиденье, Вилка немножко погружена в цветы — и дядя Кеша обрадовал:

— Поймали так называемого «вора в законе». Занимался контрабандой золота за границу. Молчит.

Полный абсурд же, ан нет — инструкция от Щелокова.

— Поехали, — пожал плечами я.

В худшем случае потеряю немножко времени.

Поездка по ночному городу произвела удручающее впечатление — с уличным освещением прямо плохо…

— …А в темных уголках земли любит накапливаться нехорошее, — закончил мысль вслух.

— За фонари Горкому тоже влетит, — поняла Вилка. — По документам есть, на месте — нет!

Внезапно раздался грохот, следом — скрежет металла и звон стекол. В такой ситуации мы уже были, уважаемый организм. Хочешь еще пулю? Еще залп, снова грохот, на спину сыплются осколки заднего стекла.

— Вниз! — схватив за шиворот, Виталина запихала меня на пол и полезла к подозрительно дергающемуся дяде Кеше.

Пауза — двустволки?

— Он всё? — обернувшись и увидев выцарапывающую «Макарова» из кобуры продолжающего дергаться и начавшего хрипеть водителя Виталину, спросил я.

— Не сейчас! Не высовывайся и молчи! — шепотом рявкнула она.

Объект понял, объект вжимается в пол поудобнее, но на спину, чтобы было видно, как Вилка с пистолетом в руке, закусив губу, пережидает следующие два залпа, крутя головой и фиксируя вспышки, рискуя получить картечину в любой момент.

Как только вторая пачка выстрелов отгремела, девушка пальнула дважды в левое окно, и один раз — назад. Судя по воплям и звучащим грузинским матюкам — попала.

— Надо бежать! — она полезла открывать дверь свободной рукой.

Пока я группировался, отпершая замок, но не ставшая открывать дверь Вилка разорвала подол, чтобы не сковывал движения, и выдала инструкции:

— Бежим на полусогнутых, за руку, и очень прошу, Сережа, постарайся не тормозить.

— Та я чего, я ж с пониманием, — отрекомендовался я, взял на короткое мгновение подарившую мне веселую улыбку девушку за руку, и под окончание залпа мы выскочили наружу.

Здесь-то Вилочка зачистила! Почти не целясь! В кромешную темноту! Кто тут настоящий суперагент? Ладно, потом ей про это расскажу, а пока, от машины, мимо булькающего на земле темного силуэта, мы добежали до угла ближайшего дома, Виталина выпрямилась и ускорилась, заставив выпрямиться и меня. Позади тем временем становилось интересно — обрезам начали отвечать пистолеты.

— Посреди жилой застройки! — укоризненно заметила Вилка, мы забежали за угол следующей пятиэтажки и шмыгнули в подъезд.

Поднялись на площадку второго этажа, девушка посмотрела наверх, в щель между лестничными пролетами, кивнула, поставила пистолет на предохранитель и положила на подоконник.

— Ни кобуры, ни карманов, — вздохнул я вместо нее.

Сделав шажок, она мягко меня обняла, положила руку на затылок так, чтобы прижать лицо к груди и шепотом спросила:

— Испугался?

— Немалую часть картечин впитали цветы — это значит нам с тобой помогла народная любовь, — подняв на нее взгляд, посмотрел в почему-то светящиеся от радости глаза.

Кажется, понимаю.

— А ты — меня спасла.

— Да! — она прижала меня к себе сильнее.

— Вилочка хорошая! — погладил я ее по волосам.

— Полезная, — зажмурившись, счастливо прошептала она.

— Я же говорил, что так и будет! — самодовольно фыркнул я.

Резко посерьезнев, она вынесла мне замечание:

— В следующий раз, как только слышишь грохот, тут же пригибайся!

— Есть, товарищ лейтенант! — пообещал я. — Стреляешь просто нереалистично хорошо.

— Я же тебе рассказывала — лучшей была! — мелодично хихикнула она, посмотрела в окно, где в свет подъездной лампочки вошел мужик в кепке и клетчатой рубахе. — Это наши. Идем!

Подхватила пистолет, взяла меня за руку и повела вниз.

— Я думал мы целоваться будем! — обиженно буркнул я ей в спину.

Обернувшись, она ехидно улыбнулась:

— Либо все и сразу, либо ничего!

И мы покинули подъезд, встретившись с КГБшником с оперативным псевдонимом «дядя Гена».

— Воры совсем с ума сошли — в ребенка посреди жилой застройки из обрезов палить! — поведал он по пути к месту происшествия, пока где-то вдалеке завыли сирены милицейских и скорых машин. — Трое гражданских, благо — легкие, осколками посекло. Четыре тр… — он посмотрел на меня и осекся.

— Четыре трупа, — закончил за него я. — В меня уже стреляли, и мне не понравилось, поэтому никакого сочувствия к бандитам у меня нет. А дядя Кеша?

— Цел, — взгляд мужика стал сочувственным. — Ты не переживай, вы все правильно сделали: у него приказы свои, у вас — свои. Полежит полгода в больнице, потом месяц санатория — и будет как новенький!

Благодарно кивнув, продолжил по чайной ложке сцеживать — ох уж эта их професииональная деформация! — инфу:

— Речь звучала по-грузински. Я пока не выучил, но мы туда недавно ездили, меня солдаты материться учили. После выстрелов товарища лейтенанта,