Особенная или попаданка против! - Дарья Вилкова

Но вернёмся к началу моего маленького ночного путешествия по городу.

Во-первых, господин Ветргоф сначала отвёз меня к своему другу нотариусу, который буквально в течение десяти минут составил и заверил моё завещание. Оно было коротким и очень обобщённым, но это было неважно. Главное, оно имело законную силу и означало, что начиная с этого момента в случае моей смерти всё моё движимое и недвижимое имущество получит Джули. (Вот будет сюрприз для неё, если я всё-таки умру!)

Во-вторых, мы навестили его второго друга и по совместительству коллегу — главу южного филиала главного иоланского банка, в который мои так называемые родственники наведывались регулярно. Узнав о причине нашего визита, он довольно быстро собрался и отправился с нами в банк. Оставив нас в комнате отдыха, пробежался по кабинетам и собрал всю необходимую информацию касательно моих счетов. И уже когда мы устроились у него, приступил к изучению документов.

— Вы имеете три счёта. Два счёта перешли к вам по наследству после смерти родителей, и один был изначально записан на ваше имя, — вещал этот полный лысоватый мужчина. — Его открыл ваш отец, как только вы появились на свет, и с тех пор в каждый ваш день рождения переводил на него довольно приличную сумму денег.

— И сколько на них денег? — с замиранием сердца спросила я.

Не то чтобы я была жадной до денег, но было бы глупо не признавать, что мне хотелось, чтобы их было достаточно. Уж слишком много возможностей они давали.

— Первые два счёта заметно поскуднели за этот год. Ваши родители были более сдержанны в тратах, — укорил меня глава банка, чем сильно озадачил. С его стороны это было очень неформально, но я пока решила никак не реагировать на его выпад. — На счёте, что достался вам по наследству от матери, лежит четыреста семьдесят восемь тысяч иоланов. На счёте, что достался вам от отца, — девятьсот сорок шесть тысяч иоланов. А на вашем личном — два миллиона тридцать одна тысяча иоланов.

— Это большие деньги? — шепнула я Клаусу.

— Очень. Руфулус, — уже обратился он к главе банка. — Сколько было снято денег с момента гибели родителей госпожи Жардар?

Мужчина сурово на меня посмотрел и ответил:

— Ежемесячно снималась максимально допустимая сумма.

— То есть по десять тысяч иоланов с каждого счёта ежемесячно?

— Верно. Кроме накопительного. С него нельзя было ничего снимать до вашего совершеннолетия, т. е. до вчерашнего дня. — И вновь этот укоризненный взгляд.

— Скажите, пожалуйста, вы были знакомы с моими родителями? — задала я вопрос, пытаясь понять его недовольство.

— С вашей покойной матушкой — нет, а вот с вашим отцом — да. По долгу службы приходилось иметь с ним дело, и могу сказать вам, сударыня, что ваш отец в финансовых вопросах вёл себя разумней, чем вы, — вновь не удержался он от укора.

— Сударь, боюсь, что после смерти родителей я не получила ни иолана со снятых денег.

— Что?! — возмутился он. — Это недопустимо! Опекун обязан был использовать ваши средства только на вас. И более того, обязан был предоставлять отчёт в банк о потраченных суммах.

— Боюсь, что ваших сотрудников обманули. Я всё это время была в пансионате и жила скромно за счёт государства.

— Это невозможно! Немыслимо! — восклицал мужчина, перебирая бумаги на столе. — Вот! Так, так, посмотрим. — Он начал изучать документ, а мы молчали, решив не мешать ему. — Здесь нет ни слова о том, что вы жили в пансионате. Вот траты на дом, ремонт, новый магомобиль, одежду, развлечения. Конечно, всё довольно обобщено, но на расточительную богатую наследницу очень похоже.

— Руфулус, мы оба знаем, что банк не суд. И этот отчёт нужен скорее для справки самому банку, чтобы потом отчитаться перед государством. Мы не проверяем информацию, предоставленную нам опекунами.

Изучающе взглянув на меня, глава банка задумчиво стал барабанить пальцами по столу. Но вот его взгляд смягчился, а тело расслабилось.

— Похоже, я был несправедлив по отношению к вам, госпожа Жардар. Приношу свои извинения.

— Я не обижена.

— Руфулус, я намерен наказать опекуна госпожи Жардар за растраты и рассчитываю, что ты поможешь мне в этом.

— Я к вашим услугам, Клаус, — кивнул мужчина в ответ.

К концу встречи с главой филиала банка мы имели на руках копии отчётов, заверенные Руфулусом, и копию заявления, подписанного мной и сообщающего о том, что никто, кроме меня, больше не может снимать деньги с моих счетов.

Я думала, на этом мои ночные странствия закончились, расслабилась и даже успела задремать в магомобиле. Но, к моему удивлению и разочарованию, мы не вернулись к Клаусу. Мы потревожили сон ещё одного мужчины. Им оказался бывший директор папиного завода господин Облачный. Зрелый, крепкого телосложения, но уже седовласый мужчина не знал ни меня, ни Клауса и выглядел очень недовольным. И его можно было понять. В середине ночи от стука в дверь не ждёшь хороших вестей. Но нам хватило всего нескольких слов у порога, чтобы от его настороженности не осталось и следа. И вот я пью уже третью кружку чая за ночь и слушаю мужчин. Участвовать в разговоре уже не было сил. Да и зачем? Они прекрасно поговорили и без моего участия.

Господин Облачный поведал нам о плачевном состоянии завода. Как оказалось, после смерти отца тётя Нора назначила нового директора. Им оказался, конечно же, её сын. Кузен, в свою очередь, уволил всю верхушку завода: главного инженера, главного бухгалтера, старшего по закупкам материалов и много кого ещё, постав на эти места своих не всегда квалифицированных людей. И после этого дела пошли плохо. До господина Облачного доходили слухи, что мои родственники не хотели иметь ничего общего с производством, выводили деньги из оборота и собирались распродать всё, что там было, как можно выгоднее. Вплоть до мебели.

К счастью, они не торопились, набивая цену, так как были уверены, что им некуда спешить. Благодаря этому у нас ещё была возможность спасти завод от разорения.

Составив документ, возвращающий господина Облачного на прежнюю должность, мы отправились наконец домой к Клаусу, спать. А вот новый (старый) директор спать не лёг. Он вообще в ту ночь больше не ложился.

Наспех одевшись, он отправился будить всю свою бывшую команду руководителей отделов. Он знал, что никто из них так и не нашёл работу лучше, чем была у них прежде, и был уверен, что они с радостью вернутся под его начало. Солнце ещё не успело озарить город первыми лучами, как они уже сидели на своих местах и разбирались с документами. А уже к семи утра к ним присоединились несколько человек из аудиторской конторы (подарочек им от Клауса).

А я тем временем, немного поспав, попала наконец в свой дом. Первое впечатление было прекрасным. Ухоженная территория, двухэтажный дом, выложенный светлым кирпичом с панорамными окнами. Но внутри меня всю передёрнуло от вычурной роскоши, обилия золота, ковров и прочих мелочей, кричащих о богатстве хозяев дома. Доказательств у меня, кончено же, не было, но я почему-то была уверена, что внутреннее убранство — дело руки тёти и её детей.