Пока ты со мной - Мэгги Осборн

– Ты безнравственный отец, а я совсем не подхожу для того, чтобы воспитывать детей.

Мгновенно выражение его лица изменилось, он посерьезнел.

– Нет, это не так. Ты не по своей вине оказалась в ситуации, на которую не напрашивалась и которой не хотела. Я знаю, что это нелегко стать женой бедного человека, будучи дочерью богатого. Но ты не стала жаловаться. Ты делаешь то, что должна делать. И, Энджи, ты прекрасно управляешься с девочками.

Эти неожиданные похвалы выбили почву у нее из-под ног. Несмотря ни на что, он оценил некоторые ее качества и поступки, и у него хватило великодушия сказать ей об этом.

– Я сожгла бобы, – сообщила она виновато, глядя на него во все глаза.

– Черт возьми! Я люблю подгорелые бобы! – ответил Сэм с улыбкой.

– Ты еще об этом не знаешь, но кое-что из твоего нижнего белья теперь розоватого цвета. Красный пояс Дейзи упал в корыто, где я полоскала выстиранное белье.

Она изо всех сил оттирала его белье, чтобы из ярко-розового сделать его чуть розоватым. Потом надолго оставила его в растворе синьки, пока не стала опасаться, что крепкий раствор съест ткань.

– Я не стану утверждать, что мне нравится розовое нижнее белье, – сказал Сэм, запрокидывая голову, – но, думаю, случаются и худшие ошибки.

– И Люси ненавидит меня.

Он чуть опустил голову и теперь пристально смотрел на нее.

– Люси была хозяйкой в доме до твоего приезда. Эта девчушка семи лет играла роль взрослой женщины. Дай ей время осознать, что она снова может стать ребенком.

Она это так и поняла. Она стала соперницей Люси, отстранила ее от власти в доме. Энджи промолчала. Люси и Сэм были взрослыми. По крайней мере Люси так казалось. Теперь взрослыми в доме были Сэм и Энджи. Прежде Люси отвечала за порядок в доме. Теперь же эта обязанность перешла к Энджи. Люси пыталась стать матерью для Дейзи. Теперь это место заняла Энджи. Сэм безраздельно принадлежал девочкам. Теперь его приходилось делить с Энджи.

– Иногда я чувствую себя такой беспомощной. – Энджи закрыла глаза и покачала головой.

Руки Сэма обвились вокруг нее, и она испугалась, потому что не слышала, как он встал с места и подошел.

– Я тоже, – ответил Сэм устало, зарывшись лицом в ее волосы.

Отклонившись назад, Энджи все-таки оставалась прижатой к его груди, стараясь не причинить боли его пострадавшим ребрам. Она прикрыла ладонями его руки, лежавшие на ее талии.

В окне над раковиной отразилось нечто такое, что Энджи не ожидала увидеть. Она и Сэм прижимались друг к другу. Теперь они зависели друг от друга и черпали утешение в этом соприкосновении. Минуту назад у нее было такое чувство, будто мир смыкается вокруг нее, будто перед ними выросла целая гора неразрешимых проблем. Но когда руки Сэма обвились вокруг нее, она почувствовала себя защищенной и у нее возникла надежда, что вместе они смогут пробиться сквозь эту гору.

Все, что ей надо было сделать, это повернуться в его объятиях, и его рот оказался бы всего в нескольких дюймах от ее рта.

Ее дыхание участилось, и по всему ее телу от головы и до ног разлилось тепло.

– Энджи?

– Да? – облизнув губы, хрипло ответила она.

– Если я сейчас не лягу, то упаду.

Его руки оторвались от ее талии, упали, и он оперся всей тяжестью о раковину.

– Надеюсь, что этот сукин сын избит не меньше меня и ему так же больно.

«Ну что я за идиотка! – подумала Энджи, прежде чем обернулась. – Он избит, весь в ушибах и синяках. Он качается от усталости. Поцелуи – это последнее, о чем он может сейчас думать. Да и обо мне тоже», – торопливо заверила она себя.

Она отряхнула пыль с рук и попыталась принять бодрое и энергичное выражение, как личность, которой можно доверить тайну, деньги и детей. Она попыталась выглядеть как женщина, никогда и не помышлявшая о поцелуях.

– Думаю, сегодня тебе надо поспать в доме, в твоей собственной постели. Так ты отдохнешь лучше. – Когда на ней остановился взгляд Сэма, она поспешно добавила: – А я буду спать в постели девочек.

– Конечно.

Покраснев от смущения и ненавидя себя за эту способность краснеть, Энджи подумала: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу».

– Мне не стоило заговаривать об этом, – сказала она, злясь на себя.

– Нет.

– Я имею в виду о том, что я буду спать в кровати девочек.

– Понимаю.

– Не знаю почему, это просто…

Чтобы чем-то занять руки, которые стали ей мешать, без толку болтаясь вдоль тела, она подошла к раковине, отстранила Сэма и принялась яростно стирать окровавленные тряпки.

– Я знаю, что ты не думаешь о… – Она загоняла себя все дальше в угол. – О неприличных вещах.

– Как, например, о том, что я собираюсь спать в постели, которую совсем недавно занимала красивая и желанная женщина? Как об аромате твоих волос и о том, как приятно тебя обнимать? Ты эти неприличные вещи имела в виду?

Когда она резким движением вскинула голову, он пристально смотрел на нее здоровым глазом.

– Не идеализируй меня, Энджи, – сказал Сэм тихо. Его взгляд спустился к ее шее и к нежной жилке, бурно бьющейся на горле. Она так и замерла с руками, глубоко погруженными в мыльную воду и ощущением жара в груди. Если бы он только сделал шаг к ней, она бы опозорила себя, бросившись в его объятия.

– Я принимаю твое приглашение спать сегодня в доме, – сказал он вместо этого, отвернулся от нее и направился в спальню.

У двери он обернулся, и она прочла на его лице желание сказать больше, но он этого не сделал.

– Доброй ночи.

Когда дверь за ним закрылась, Энджи все еще смотрела на свое затуманенное отражение в оконном стекле над мойкой. Она была в смятении, мысли ее метались, как клочки бумаги под напором весеннего ветра. За два часа она испытала переход от парализующего страха, что нечто ужасное могло случиться с Сэмом, до тайного трепета от прикосновения к его коже, а потом – к удовлетворению оттого, что Сэм ей доверял, и к ярости, обращенной на Гаунеров, за которой последовало облегчение, когда руки Сэма обвились вокруг нее, и наконец к томлению и жажде его поцелуя. Эта эмоциональная буря вымотала ее.

Убрав в кухне, Энджи направилась в спальню девочек и распустила волосы. Сидя перед зеркалом, она расчесывала волосы щеткой Люси. Следовало провести по волосам сто раз, а потом заплести их в косы.

Сегодняшние события нужно было обдумать. Но ее мысли заклинило, и она могла размышлять только о мелочах. В частности, о том, что мужское обаяние Сэма волнует ее все больше и больше.

Всего за несколько недель из взрослой женщины, никогда не задумывавшейся о сексе, она превратилась в подростка, чье тело и ум пробудились для глубокого беспокойства и томления и прежде неведомых желаний.