Дьявол носит лапти - Дарья Донцова

– Ладно, – сдалась я, – но нужно спросить разрешения у Зины.

– Мама спит, – подпрыгнул мальчик, – у нее голова жуть как болит. Она точно отпустит меня, так обрадовалась, когда увидела засохшие болячки. Давай ей сюрприз сделаем? Ну пожалуйста!

– Хорошо, – кивнула я, – но, чур, слушаться меня, никуда не отбегать, идти рядышком. Пустую баклажку к озеру ты катишь самостоятельно, полную потянем вместе.

– Я могу и назад один бидон везти, – деловито заверил Егор, – а где озеро?

– Я место представляю, но никогда там не бывала, – призналась я, – придется нам его поискать.

– Возьмем фонарик, – мальчик начал загибать пальцы, – перочинный нож, компас…

– Остановись, пожалуйста, на этих предметах, – улыбнулась я, – котелок, дрова для костра и надувную лодку лучше оставить дома.

Егор оказался не по годам предусмотрителен. На спину он повесил туго набитый рюкзачок. Я попыталась избавить его от ноши.

– Мы идем не в поход на Северный полюс, оставь поклажу дома.

– Тетя Котлета, там только нужное и полезное, – серьезно ответил мальчик и схватил за ручку тележку с баклажкой.

– Ладно, – сдалась я, – но имей в виду, если устанешь, все равно сам отвечаешь за свои вещи. Я тебя предупредила, ты настоял на своем, следовательно, за твое решение тебе и отвечать.

– Ага, – кивнул Егор, – ты говоришь прямо как моя мама.

До мебельного магазина, где я получила опыт продавщицы пиццы, мы с мальчиком добрались без особых проблем. Потом, правда, немного запутались, но в конце концов вышли к пруду. Я испытала большое удивление. Пейзаж мало походил на городской. Справа громоздились развалины здания, похожего на замок. От него остались круглая башня и ажурные ворота. Слева начинался лес, перед ним был пруд.

– Дворец! – восхитился Егорка. – Там жило чудовище или людоед.

Я вернула Егорку к реальности.

– Это бывшая пожарная часть, от которой сохранилась каланча.

– Тут страшно, – поежился мальчик и ткнул пальцем в сторону леса. – А там поселился зять собаки Баскервилей.

Я рассмеялась.

– Ты знаешь, кто такой зять?

– Это мой папа, – серьезно ответил Егор, – бабушка ему теща, а он ей зять. Еще бывают деверь, шурин, невестка, сватья, сват и всякие другие родственники. Мы в школе на уроке семьи делали специальное дерево, учительница нам объяснила, кто как называется, сказала: «Про дедушек-бабушек все знают, а про других нет, это некультурно».

Вокруг озера и впрямь было мрачно. В августе темнеет рано, но сегодня было полнолуние, спутник Земли очень низко висел над бывшей каланчой, серо-голубой свет заливал округу, заботливо припасенный Егоркой фонарь пока не понадобился. Рядом ни души, жилые дома стояли на значительном удалении. Судя по кострищам, пустым бутылкам-банкам, смятым газетам и оберткам, днем тут отдыхают люди, но сейчас на берегу не было ни одного человека, и мне внезапно стало не по себе. Чтобы разрядить обстановку, я опять засмеялась.

– Почему тебе в голову пришла мысль о зяте собаки Баскервилей?

Егорка снял со спины мешок и положил его на траву.

– Та злая собачища умерла! Она была не виновата, ее люди испортили! У страшной псины родилась дочка, она вышла замуж за зятя. Теперь они вон в той башне живут!

– Ну ты и фантазер, – восхитилась я, – давно не перечитывала Конан Дойля, но что-то мне подсказывает: тот монстр из книги про Шерлока Холмса был кобель.

Егор начал расстегивать рюкзак.

– И чего? У мужчин тоже дочь бывает! А зять и его жена удрали из Англии от собаки Баскервилей, приехали в Россию и теперь тут прячутся, не хотят быть на виду. Когда я женюсь, у мамы будет невестка или сноха! Но не зять.

Я решила прервать ребенка.

– Егор, нам фонарь не нужен, оставь его в мешке.

– Там Бубенец, – сообщил мальчик и вытащил кота.

– С ума сошел! – возмутилась я. – Зачем ты его сюда приволок?

– Бубенчик погулять попросился, – надулся Егорка. – Подошел и сказал: «Гошик, возьми меня на озеро».

– Прямо так и произнес? – усомнилась я.

– На кошачьем языке, – уточнил Егорка, – я хорошо его понимаю!

– Полагаю, умению лопотать на кискиной мове тебя обучил зять собаки Баскервилей, – хмыкнула я, – завидую твоей способности фантазировать.

– У Бубенчика нос болит, – решил надавить на жалость Егор, – его надо волшебной водой помыть.

Я молча открыла баклажку. Какой смысл ругать Егора? Ну ничего, потащит мешок с тяжелым котом назад, устанет и больше не будет устраивать Бубенцу променады при луне.

– Ты не сердишься? – поинтересовался Егорка.

– А толку? – вздохнула я. – От моего негодования Бубенец дома в секунду не очутится, только головную боль заработаю. Пусть сидит в котомке, а мы с тобой наполним баклажку. Где черпак?

Егорка округлил глаза.

– Вау! Я его не взял!

– Молодец! – похвалила я компаньона по водозабору. – Кота ты не забыл, а ковш оставил. Где логика? Как нам теперь поступить? Опускать Бубенца в озеро, а затем выжимать над бидоном?

– Ему это не понравится, – испугался мальчик. – О! Есть ложка!

Он вытащил из кармана вещмешка столовый прибор.

Я подняла брови.

– Издеваешься? Ну-ка, посчитай, сколько времени мы будем наполнять многолитровый бидон при помощи чайной ложки?

– Давай опустим пустой бидон в воду, а потом вытащим его полным, – предложил Егор.

– У нас руки коротки, – отмела я его идею, – в прямом смысле этого слова.

– Я занырну и подам тебе баклажку, – придумал новый ход Егор, – я хорошо плаваю. И вообще искупаться хотел, полотенце взял.

– Твоя предусмотрительность восхищает, – съехидничала я, – жаль, она не распространилась на ковшик. Вытаскивай ремень из брюк.

– Штаны упадут, они мне велики, – предупредил паренек.

– Сними их и оставь на берегу, – велела я и начала выдергивать пояс из своих джинсов, – смотри, привяжем твой ремешок за правую ручку, мой за левую, опустим бидон в озеро, а когда он наполнится, потянем за пояса.

– Вау! Ты самая умная! – восхитился Егорка. – Тетя Котлета, я тобой горжусь.

– Давай действуй, – приказала я.

Мы с мальчиком быстро снабдили бидон «вожжами» и подошли к озеру. Пологого спуска в воду не было, чтобы окунуться, следовало прыгнуть с довольно крутого бережка. Мы встали на колени, спустили бидон вниз и наблюдали, как он тонет, медленно наполняясь водой. Когда его горло исчезло в глубине, я посмотрела на мальчика.