Эпоха мобильных телефонов - Ирина Комарова

– Я не юрист, Костя, – призналась я. – Я учитель математики.

– В каком смысле? – Костя даже споткнулся.

– В прямом. Преподавала математику в старших классах. Интегралы, логарифмы, косинусы с арктангенсами и прочее такое же.

– Вот это да!

Я думала, он будет смеяться, но Костя смотрел на меня с искренним восхищением и уважением.

– И как тебе у Баринова? Математика помогает?

– Умение логически мыслить помогает в любой работе, – важно заявила я. И тут же загрустила: – А специальных знаний не хватает, сам видишь.

Костя сочувственно покивал, потом предложил неловко:

– Ты в случае чего не стесняйся. Спрашивай, я всегда помогу.

* * *

Сухарев был в кабинете не один, к концу дня подтянулись и Андрей с Пашей. Все трое склонились над листом ватмана, расстеленным на столе, и разглядывали сложную схему, нарисованную синим и красным фломастерами. Не берусь утверждать, что это были те самые загогулины, которые рисовал Евгений Васильевич, пока думал, но что-то общее просматривалось.

– Явились. – Сухарев разогнулся и потер поясницу. – Что принесли?

Докладывал, разумеется, Костя, а я скромненько сидела в уголке. Выслушав доклад (достаточно полный и грамотно выстроенный), Сухарев спросил у меня:

– Теперь вы, наверное, считаете, что Ларикова вне подозрений?

– Мне кажется, что такое решение было бы логичным, – дипломатично сформулировала я. – Показания свидетелей дают для этого все основания.

– Свидетели… – Евгений Васильевич скривился, точно как Костя. – А взамен Лариковой на место убийцы вы кого-нибудь можете предложить?

Надо ли говорить, что именно об этом я думала всю дорогу? Поэтому и ответила сразу, не задумываясь:

– Даже две кандидатуры: любовник Кораблевой и его жена.

– Вы как считаете? – обратился Сухарев к сотрудникам.

Все трое согласились, что любовник Кораблевой и его жена – самые подходящие подозреваемые. Причем Костя и Паша отдавали первое место любовнику, а Андрей делал ставку на жену.

– А повод? – выслушав подчиненных, снова обратился ко мне Сухарев.

У меня возникло неприятное чувство, словно он проводит что-то вроде открытого урока или экзамена. Я заговорила медленно и четко, словно объясняла новую сложную тему:

– С любовником – ссора. Убийство не похоже на умышленное, скорее все началось самым банальным образом. Ссора перешла в драку, мужчине под руку попалась бутылка, он ударил. Потом оторвал от подола сарафана Кораблевой полосу и закончил дело. По-моему, все логично.

– Логично, – признал Сухарев. – А если это жена любовника?

– Там еще понятнее, там ревность. Начали выяснять отношения, дошло до драки, а дальше все по той же схеме. Есть, конечно, и третий вариант – случайное, неизвестное нам лицо, которому, по неизвестным нам причинам, срочно потребовалось убить Кораблеву.

– Надеюсь, обойдется без случайных неизвестных.

– Я тоже, – кивнула я. И, не дожидаясь следующего вопроса, перешла к предложениям:

– Наверное, сейчас нужно сосредоточиться на поисках любовника. Поскольку сведения о его существовании Ларикова получила у девочек на мойке, то имеет смысл съездить туда, поговорить с ними. Но прежде всего – телефон. Вы забрали на даче Перегудина телефон Кораблевой. Нужно сделать распечатку звонков, проверить, с кем она разговаривала. Думаю, это наиболее быстрый и простой путь.

– Ладно, Рощина, не думайте, что вы самая умная. Распечатку я уже заказал, завтра получим.

– Завтра?

Мое изумление выглядело почти неприличным. Но сами посудите, сколько времени ушло у Нины на получение подобной распечатки? Да, конечно, у Ниночки все основано на личных отношениях, а Сухарев действует по формальной цепочке, но все-таки…

– В чем дело? – нахмурился Евгений Васильевич.

– Нет, ничего. – Предлагать ему плюнуть на собственные службы и воспользоваться связями Ниночки я посчитала некорректным. – А мойка? Мне завтра туда поехать?

– Почему бы и нет? Давайте так: сейчас можете быть свободны, завтра с утра на мойку, а потом ко мне.

– Договорились. – Я взглянула на часы и тихо порадовалась тому, что успеваю в офис. – До свидания, Евгений Васильевич. До свидания, ребята.

Мне ответил нестройный квартет мужских голосов, и, когда я уже закрывала за собой дверь, словно заключительный аккорд, прозвучали слова Сухарева:

– Александру Сергеевичу привет передавайте.

Я не боялась приехать к закрытым дверям, была уверена, что шеф ждет меня с докладом, да и Гошка, скорее всего, тоже. Что касается Ниночки – тут как повезет. Когда нет срочной работы, она может убежать и пораньше. Впрочем, когда я вошла в приемную, оказалось, что меня дожидаются не только Гоша с Бариновым и Ниночка, но и Кириллов. Дошел все-таки. Как и обещал, ближе к вечеру, ничего не скажешь. Интересно, сберегли для него шарлотку или щедрый Гоша скормил остатки пирожка какому-нибудь случайному гостю?

Через мгновение выяснилось, что Витька свою долю все-таки получил. Тесный кружок устроился, как обычно, за Ниночкиным столом: хозяева пили чай с печеньем и конфетами, а гость с явным удовольствием доедал шарлотку. Чаепитие шло под смех и разговоры, солировал, естественно, Гошка.

– Эх, Витька, какая была сцена, когда Ритка бросилась на спасение этого куска! Можно сказать, вырвала изо рта голодной клиентки! – Он увидел меня и помахал рукой: – Ритка! Наконец-то нагулялась! Давай сюда, я тебе чайку налью.

– Сиди, балаболка, – отмахнулась я. – Сама налью.

Гошка все-таки поднялся и, пока я наливала чай, принес мне стул:

– Садись, солнышко, рассказывай.

– А смысл? – Я положила сахар и начала его старательно размешивать. – Ты же меня все равно на каждом слове перебивать будешь.

– Обидеть хочешь, Риточка? Раз так, я вообще сегодня больше ни слова не скажу.

– Вот и договорились, – вступил шеф. – Рита докладывает, Гоша молчит. Начали.

Ниночка, пользуясь тем, что ее Баринов в своем распоряжении не упомянул, громко захихикала, а я послушно достала из сумочки блокнот.

Мой доклад был практически безупречен: я говорила коротко, четко и по существу. Баринов слушал меня внимательно и сосредоточенно, Гошка, хотя и героически молчал, все время вертелся и бросал по сторонам горделивые взгляды. Дескать, чувствуете, чья школа? А на маловыразительной физиономии Кириллова проступило что-то очень похожее на уважение. Пустячок, а приятно.

– Значит, Евгений Васильевич решил искать любовника, – подвел итог Баринов. – Разумно. А с Лариковой что думает делать?

– У него это как-то невнятно прозвучало. По-моему, он поверил, что Ларикова не убивала, а только нашла труп. Но она будет сидеть, пока нет никого на замену. Кажется, Сухарев не может полноценно работать, когда у него в камере подозреваемый не заперт.