Дьявольски красив - Патриция Райс

Прежде чем его мозги окончательно вернулись из штанов в черепную коробку, Джослин вытерла слезы и вернула себе самообладание с удивительной быстротой, словно тренировалась регулировать приступы плаксивости.

— Думаю, вам сейчас придется встать, сэр.

— Не могу, — пробормотал он в дюйме от волнистых белокурых прядей, которые распустил, чтобы ощутить их прикосновение к своей коже.

Опершись руками по обе стороны от нее, он пытался определить, указывает ли этот стук на причину для тревоги, но в глубине души уже знал, кто это. Впрочем, остальная какофония тоже выводила его из себя.

— Дай мне пару минут. Что за тарарам?

— Перси? — неуверенно спросила она.

Он нахмурился. Перси и в самом деле, кажется, кричал больше обычного. Дверь начала сотрясаться. Хорошо, что он ее запер.

— За дверью не Перси, — возразил он.

— Мм, должно быть, это хозяин Перси. Если ты немножечко сдвинешься вправо…

Она заерзала под ним, пытаясь улизнуть.

Она почти обнажена. Он недостаточно близко для телесного контакта. Ему хотелось продолжить раздеваться.

Хаос внизу не прекращался. В сущности, пес выл так, словно его бьют.

— Заткни уши. Я собираюсь выругаться.

Чертыхнувшись себе под нос, когда Джослин сунула пальцы в уши, Блейк поднялся с кровати.

Как только он стал натягивать жилет, Джослин села и дрожащими пальцами начала завязывать рубашку.

Звон еще одного разбитого стекла отсек любые его попытки запротестовать. С расстегнутой рубашкой Блейк открыл дверь и заметил промелькнувшую тощую спину и растрепанную шевелюру, которая неслась вниз по черной лестнице к задней части дома.

Будучи столько лет холостяком, Блейк не был готов к семейной жизни, напоминающей хаос войны. Быть может, ему стоит приобрести пушку.

Внизу Перси разразился потоком французских фраз о колесах фортуны и «проклятых распутниках». Потом крики, вопли и определенно звук удара. На этот раз предупреждение об опасности охладило чувственный пыл Блейка и инстинкты вырвались на первый план. С расстегнутыми и развевающимися полами жилета, в одних чулках, он побежал на звуки беспорядка, жалея, что у него нет под рукой оружия.

Джослин отогнала свои страхи подальше, когда дрожащие пальцы никак не могли застегнуть крючки шемизетки.

Опасаясь, что Блейк убежит и больше никогда не вернется, пока она тратит время на одевание, она стала искать халат.

Блейк опрокинул ее мир с ног на голову, и она была слишком потрясена, чтобы думать. Что он с ней сделал? Так вот они какие, занятия любовью? Это было чудесно, прекрасно, хотя… чего-то не хватало. Но сейчас у нее нет времени на глупые размышления.

Отыскав халат, Джослин подхватила длинные полы и выбежала из комнаты, где познала сладость супружества и была совсем недолго любимой и желанной.

Она всем сердцем жаждала еще этой сладости. Но восхищение Блейка долго не продлится. Она узнала этот пронизанный паникой голос за дверью. Ричард. Как только до Блейка дойдет, в каком она живет бедламе, как подсказывал ей ее опыт с Гарольдом и зятьями, он придет в ярость. И как следствие раскаленной добела злости — оскорбления, крики и летающие предметы.

Но в этот раз их нельзя вышвырнуть из дома. Она повторяла эти утешительные слова, быстро спускаясь по черной лестнице.

Прибежав в оранжерею, она обнаружила там забившуюся под лавку Битти, обезумевшего Ричарда, бегавшего кругами и прижимавшего к груди клетку с Перси, и попугая, орущего на нескольких языках.

Все эти дни Ричард, должно быть, чинил большую клетку. Последний раз, когда она видела ее, клетка была не более чем грудой палок на одном из рабочих столов, после того как слуги убрали мусор.

Причина паники брата лежала, растянувшись, на почти пустом каменном полу, тряся головой, словно чтобы прочистить мозги. Судя по одежде, незваный гость был бандитом. Толстая палка, из которой Ричард, должно быть, вырезал жердочки, валялась на полу рядом с распластавшимся типом. То, что ее безобидный младший брат мог стукнуть вора, на какое-то время буквально лишило ее дара речи.

— Мой! — в отчаянии вскричал Ричард, когда Джослин вошла. — Мой! — Прижимая к себе клетку с Перси, он носился как обезумевший, как будто искал притаившихся врагов.

С озадаченным видом ее новоиспеченный муж схватил вора за шиворот, рывком поднял на ноги и вопросительно поднял брови. А может, в ожидании ответов. В любом случае Блейк не улыбался.

Он также не кричал и не кинулся с кулаками на Ричарда, как мог бы поступить Гарольд. Джослин сделала глубокий вдох, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться.

— Ричард, — произнесла она твердым голосом, который иногда проникал сквозь приступы паники брата. — Ричард, все хорошо. Ты пугаешь Перси.

Джослин пересекла оранжерею, чтобы и остановить его, и привлечь его внимание.

— Никто не забирает Перси, — напомнила она. — Это ты остановил вора?

— Тони, она плохая, — закричал Ричард, прижимая клетку к тощей груди с придурковатым видом, как порой случалось, когда он был напуган.

Тони? Гарольд часто называл Антуанетту Тони. И Ричард, бывало, спорил с Антуанеттой, когда та приближалась к клеткам с птицами. Как-то раз произошла ужасная сцена, незадолго до того как Гарольд выгнал их, когда Ричард обнаружил Антуанетту рядом с клетками посреди ночи. Но тогда ему было шесть лет. Должно быть, у Ричарда все смешалось в голове.

Джослин нервно взглянула на вора, но не увидела никакой связи с их невесткой. Теперь, когда Блейк держал чужака, Битти вылезла из своего укрытия и зарычала.

Ее младший брат больше не тот маленький ангелочек, которого она прижимала к себе и укачивала, когда ему снились кошмары. Он уже выше и, вероятно, сильнее, чем она. Но для него она по-прежнему старшая сестра, которой он доверяет. Пока Блейк допрашивал вора — как ни странно, на французском, — Джослин осторожно забрала клетку, поставила ее на рабочий стол и успокоила Ричарда. Как только он утихомирился настолько, чтобы до него дошло, что никто не причинит вреда его любимцу, он опустился на лавку и стал покачивать бормочущего Перси и что-то тихо ворковать.

Она боялась повернуться и увидеть, что Блейк с негодованием и отвращением уходит. Несколько божественных минут она была объектом желания и чувствовала, что в ее жизни еще может все наладиться.

Разъяренный вскрик боли Блейка заставил ее в тревоге обернуться.

К ее испугу, вор уже достаточно пришел в себя от удара, чтобы попытаться сбежать. Он держал в руке окровавленный нож, а Блейк сжимал запястье. Она не понимала слов, но по действиям мужа предположила, что француз приказал ему отойти в сторону. Где же эти чертовы слуги, когда они нужны? Вероятно, прячутся в подвале.

Рукав рубашки Блейка окрасился кровью. Не успела Джослин ничего сообразить или даже запаниковать, как ее свирепый муж выбил нож из рук негодяя и тот покатился по полу.