Парфюм для студентки - Анна Леманн

— Нет, — отвечает ей Ева — Этого бы никогда не случилось. Моим условием было то, что тебя и твою семью, никогда бы не тронули. За то время в кафе, я полюбила тебя всем сердцем и то, что ты Воронцова… Я была в шоке. Но тебя я никогда бы не тронула. Никогда не причинила бы вреда.

— То есть это все из-за Нинель? — спрашиваю Еву.

— Слушай дальше, — произносит Ева и садится на свое место в изголовья стола — Но я не думала, что узнаю тебя другим. Узнаю настоящего Кирилла Воронцова и еще хуже влюблюсь в тебя. В приюте я приняла решение, что нет! Я не убью тебя! — слезы катят по ее щекам, когда она смотрит на меня — Я и раньше не могла! Но в тот день я поняла, что из всех, я — чудовище, только за мысли о том, что хочу убить тебя. И тогда я ушла от тебя, оставив Нинель и всю вашу семью в покое, — вытирает ладонью слезы. — Но когда я сказала Алексу, что не буду никого убивать, он… он избил меня и сказал, чтобы я делала выбор: либо ты, либо моя бабушка. Я дала обещание, что убью Кирилла, как только его увижу. Это был выбор — ничего. При этом обещании все оставались живы, пока я не вижу тебя, — смотрит на меня. — В тот день, когда ты пришел ко мне, ты чуть не убил себя, меня и мою бабушку.

Вот зачем она закрывала глаза! Вот почему не открывала! И не хотела видеть!

Она спасала мою жизнь таким детским способом. Верила, что так может спасти мне и своей бабушке жизнь…

— Ты могла сказать мне и я бы все решил! — говорю ей.

— И как ты себе это представляешь? Кирилл, я хотела тебя убить, но теперь не хочу, но мне надо?

— Ты могла…

— Я ничего не могла, кроме как сидеть дома и не видеть тебя! — кричит она. — Когда я направила на тебя пистолет, я знала, что не выстрелю, но надеялась ты уйдешь. В тот день я выбрала тебя! Я готова была потерять бабушку! Я выбрала тебя! Тебя! Понимаешь? Я разрешила, чтобы убили мою бабушку, — смахивает слезы — А потом Алекс появился за твоей спиной и крикнул стрелять! И я выстрелила! В него! Я убила его!

— Ева, ты знаешь, зачем он это сделал? — подает голос до этого молча сидящий Миха.

— Не знаю, но однажды он проговорился, что ему нужен Ворон, — отвечает ему Ева — Я не знаю.

— Нинель, полное имя Дмитрия, — просит вдруг Миха.

— Дмитрий Голицын, — отвечает она.

— Хотите расскажу истинную историю того, что произошло с родителями Евы? — спрашивает дядя и мы все смотрит на него — Дмитрий Голицын на самом деле Никифор Иванин, брат Алексея Иванина, известного Еве, как Алекс. Алекс шантажируя брата его пасынком, заставил того поджечь дом Евы, сказав, что в доме никого не будет, но из дома выбежала девочка и как Нинель и сказала, Дмитрий не смог убить ее. Тогда Никифор и Нинель стали опекунами девочки, чтобы получить наследство девочки, а саму девочку они должны были довести до самоубийства, а затем выставить это так, будто она покончила с жизнью, не справившись с потерей родителей. Ты знала об этом Нинель?

Скажи, что не знала! Иначе, я клянусь! Я убью тебя своими руками!

— Знала, — отвечает она.

— И выполняла? — спрашивает Нинель Миха.

— Так нужно было. У них было кое-что, что было дорого мне.

— Что? — спрашиваю ее уже я, крича.

— Сейчас это уже не важно, — отвечает Нинель и смахивает слезу.

Что может быть важнее жизни ребенка? Деньги? Своя жизнь?

Боже… как она ничтожна!

И мне плевать, что она моя мать!

— Мы с Машей? — спрашиваю ее.

— Нет! Кирилл, это не имеет больше значения! — кричит Нинель в ответ и начинает плакать.

Актриса!

Заплачет, папа ее утешит, и она выйдет сухой.

Никогда!

— Хорошо, — отвечает Миха и продолжает — Никифор не мог издеваться над девочкой и решил, что прекратит ее мучения, чего бы ему это не стоило. А стоило это много. Жизни его пасынка. И тогда Алекс взял ситуацию в свои руки. Он якобы помог девочке в обмен на то, что после ее мнимой смерти Никифор, получившись наследство Евы, передаст его Алексу. Жизнь девочки, жизнь пасынка Никифора в обмен на наследство Евы.

— Да, но зачем он вновь появился в жизни Евы? — спрашивает мой отец.

— А тут уже моя вина, — печально произносит дядя — Как известно, десять лет назад, я убил Никифора Иванина и тогда Алекс решил отомстить мне, убив Кирилла, выманив моего брата и тоже убив его, как я убил его брата. Но я не убивал Никифора. Я подарил ему новую жизнь, вместе с пасынком.

— Откуда тебе все это известно? — спрашиваю дядю.

— Никифор сам лично рассказал в тот день, когда мы помогли ему с Прохором сбежать от Алекса вновь. Он упомянул, что разрушил планы брата… И сейчас сложив дважды два…

— Ева, извини, — произносит моя мама, глядя на девушку перед которой виновата, но Ева встав из-за стола уходит.

Не попрощавшись. Просто уходит…

— Ева! — кричу я.

— Пока, Кирилл Воронцов! — развернувшись и улыбнувшись, говорит она — Будь счастлив!

Могу ли?

Могу быть счастлив без нее?

Возможно, раньше, но не сейчас…

Кирилл

— Ева, подожди, — кричу ей вдогонку и ловлю у самой двери за руку.

— Мне надо идти, — говорит она со слезами на глазах — Извини, что все так…

— Девочка моя, иди ко мне, — потянув ее за руку, прижимаю к себе и крепко обнимаю.

Никуда она не уйдет! Я не пущу!

— Кирилл, но я… я хотела убить тебя, — произносит она.

— Все мы не без греха, — отвечаю ей.

— Но я…

— Мицкевич, помолчи хоть минуту! — шиплю на нее — Ты никуда не пойдешь! А если и пойдешь, то только со мной, чтобы навестить Любашу и переехать ко мне.

— Я не могу… — начинает она.

— Ева, помолчи! — опять шиплю — Ты не видишь? Я рассказываю тебе то, что будет дальше, — убедившись, что меня опять не прервут, продолжаю — Твоя бабушка поедет с нами. Надо будет кому-то за нашими детьми смотреть, пока ты учишься, а я работаю.

— Но…

— Ева!

— Молчу, — шепчет она, наконец улыбнувшись и сама прижавшись ко мне плотнее — Хотя, нет! Я не буду молчать! Ты понимаешь, что мы не можем быть вместе? — спрашивает, но не отлипает от меня.

— Почему? — спрашиваю ее в ответ — Потому что ты убить меня хотела? Так я тебя тоже иногда придушить хочу. С моей стороны препятствий нет. А с твоей?

— Твоя мама… — произносит она тихо.

— Нинель для меня не мама, — отвечаю ей. — Понимаешь ли, Нинель бросила как-то нас и пусть у нее были тогда благие намерения, но я не могу ее простить. Пытаюсь. Вроде бы и общаемся с ней, но я не чувствую к ней, хоть каплю того, чего чувствую к отцу, Маше, дяде, племянникам или даже жене Михи — Соне.