Фитиль для бочки с порохом - Алексей Макеев

– Здорово, Петр Николаевич! – приветствовал он генерала.

– Здравствуй, коли не шутишь. Хочешь доложить об успешном окончании дела?

– Почти, – усмехнулся Лев. – Успешно топчусь на месте, изо дня в день выслушивая всякий успешно сочиненный бред. Луч света, можно сказать, забрезжил только в данную минуту, так что в каком-то смысле это действительно доклад об успехе. Правда, пока не окончательном. Тут у меня товарищ один проявился, нужна о нем информация. Если она, конечно, есть. Некто Гасан. Не приходилось слышать о таком?

– Нет, навскидку припомнить не могу.

– Посмотри в базах. Или Стасу поручи, если самому некогда. Я здесь свободно действовать не могу, меня «пасут» плотненько, да и органы местные как-то подозрительно настроены. Не хочу к ним с такими вопросами обращаться. Даже не хочу, чтобы знали, что у меня возникают такие вопросы.

– Действуешь в подполье?

– Вроде того. Слишком уж все мутно. Концов не найти. Хотя главные фигуранты в целом понятны, но вот кто из мелкой сошки здесь повязан, пока определить трудно. Любой может оказаться, так что лучше не рисковать. Какая-нибудь вошь мелкая весь план может сорвать. Услышит или увидит чего не надо, кому не надо расскажет – и готово дело.

– А у нас есть план? – с интересом спросил Орлов.

– Намечается. Но чтобы разработать его в деталях, мне пока не хватает информации. В том числе и о Гасане.

– А в каких морях он плавает, хотя бы ориентировочно можешь сказать?

– Ориентировочно в тех, которые связаны с торговлей оружием.

– Даже так? Хочешь сказать, в этой военной части имеются товары на продажу?

– Похоже на то. У меня сильные подозрения, что часть этой неучтенки и взорвалась на том складе.

– То есть боеприпасы, которые там лежали, мало того что находились не в своем месте не в свое время, они еще и предназначались для нелегальной торговли?

– Очень может быть, – ответил Гуров.

– Ну, Лева, вот уж удивил так удивил. Дело-то совсем невинное было.

– И очевидное почти стопроцентно.

– Да уж. Так, значит, Гасан?

– Да, попробуй пробить, что за личность. Отсюда и плясать будем. Есть у меня одна задумка… Ну, да ладно, заранее не буду говорить. Нужно еще с одним товарищем словечком перемолвиться. Тогда и видно будет, как дальше действовать.

Закончив разговор с Орловым, Лев поехал в изолятор. Теперь он чувствовал себя полностью готовым к встрече с Виктором Зыбиным и был почти уверен, что Зыбин – один из представителей той самой мелкой сошки, которая незримо содействовала успешности нелегальных операций, осуществляемых командиром военной части и его подельниками. Теперь Лев знал, как нужно разговаривать с ним, чтобы получить ответы на интересующие его вопросы.

После визита к незадачливому фермеру в изоляторе Гурова запомнили, поэтому свидание с Зыбиным ему удалось получить без труда.

Когда в комнате для допросов появился щуплый, среднего роста мужичок с лицом, на котором лежала скорбная печать недавнего похмелья, Лев ощутил даже нечто вроде сочувствия. Но разговор предстоял жесткий, и он постарался не зацикливаться на подобных эмоциях.

– Назовите свое полное имя, – начал Гуров официальный допрос.

От стандартных вопросов он постепенно перешел к тому, где находился и что делал Зыбин в вечер убийства.

– Дмитрий Рыбаков сам пригласил вас в гости?

– Да. То есть… как. В смысле…

– Повторяю вопрос. Инициатива вашего визита исходила от вас или от него?

– Ну… то есть… я… не помню.

– Понятно. У нас имеется информация, что в тот вечер у него были гости и кроме вас, и вам об этом известно. Кто это был?

– Гости? Когда? Я… не помню. Мы выпили И потом… я…

Бедный Зыбин, которому и так было нехорошо и явно очень хотелось опохмелиться, при упоминании о других «гостях» Рыбакова окончательно потерял кураж. Он растерянно обводил взглядом комнату для допросов, будто надеясь отыскать на стенах или на потолке решение для стоявшей перед ним трудной задачи, но решение не находилось.

– Вы выпили, и потом Рыбаков лег спать. После этого вы ушли домой, а в доме остался кто-то еще, кто убил Дмитрия Рыбакова, попытавшись представить дело так, будто это было самоубийство. Но заключения экспертизы говорят совсем о другом. В том состоянии, в каком находился Рыбаков на момент своего «самоубийства», он не только не смог бы сесть за стол и достать пистолет, он просто не смог бы встать с кровати. Был кто-то еще, кто поднял его, посадил за стол, пустил пулю в висок и вложил в руку пистолет. И если кроме вас в тот вечер в доме никого не было, значит, все это сделали вы.

– Нет! Неправда! – воскликнул Зыбин. – Я в это время давно уже дома был, вам кто угодно подтвердить может.

– В самом деле? – пристально взглянул на него Гуров. – То есть вы утверждаете, что на момент смерти Дмитрия Рыбакова уже находились у себя дома?

– Да! Вам кто угодно подтвердит.

– Но откуда вы так точно знаете, когда именно наступила эта смерть? Вам что, кто-то сообщил данные экспертизы?

– Но как же… я… то есть… в смысле…

Поняв, что выдал себя, Зыбин еще пытался исправить положение, но было ясно, что невнятные междометия уже не помогут делу.

– Откуда вы знаете, что Рыбаков был убит в то время, когда вы уже пришли домой? – давил Гуров.

– Потому что, когда я был у него, он был жив! – в отчаянии воскликнул бедняга.

– Что мешало ему застрелиться сразу после вашего ухода? Почему вы так уверены, что он сделал это именно тогда, когда вы уже вернулись, чтобы было кому подтвердить ваше алиби?

– Почему я уверен? Ничего я не уверен. Просто сказал. Нечаянно вырвалось. Откуда я знаю когда? Ничего я не знаю. Когда я уходил, он спал вообще.

– На кровати?

– Да, на кровати.

– А к тому времени, когда вы дошли до дома, он успел выспаться, встал, взял пистолет и застрелился?

– Откуда я знаю? Не знаю я когда. Я никого не убивал.

Поняв, что клиент дошел до нужной кондиции, Гуров сменил тактику и перешел к задушевному тону.

– Послушай, Витя, ты ведь понимаешь, что игра проиграна, – отечески глянув в глаза Зыбину, произнес он. – Ну разве держали бы мы тебя здесь, если бы у нас не было достаточных оснований. А основания эти есть, Витя, оснований этих полно. Заказчики этого преступления нам известны не хуже, чем тебе, и, думаю, тебе и без моих пояснений отлично известно, что им совершено наплевать, что там станет с исполнителем. Им даже не интересно, кого именно признают этим исполнителем. И, скажу тебе по секрету, это не так уж сильно интересно мне. Мне нужно дело закрыть, поэтому для меня исполнителем будет тот, на кого укажут факты. А сейчас они указывают на тебя, Витя. И, как сам видишь, человек, больше всех заинтересованный в том, чтобы найти реального исполнителя, это ты.