Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - Александр Петров

– Да взял и кинул, – ответил я.

– Не испугался?

– Испугался, оттого и кинул, – ответил я.

– А понимаешь, герой, что ты наделал? – спросил князь. – И что теперь будет?

– Понимаю, что вампиров можно на раз класть чесночным настоем.

– Это повезло тебе, – с негодованием сказал Юрий, Дуболомов-средний. – Ну а промахнулся бы?

– Мы настой в насосы и опрыскиватели зальем и будем поливать нечисть.

– Складно, – почесав бороду, заметил боярин. – Чего ж мы раньше так не делали? Всех бы мертвяков извели.

– А насосы? – радостно-угрожающим тоном, торжествуя, что подловил меня, спросил другой боярин.

– Да вон их сколько, – я обвел рукой. – В каждом втором автомобиле насос лежит. Еще шприцы большие можно использовать…

Люди одобрительно загудели: «Голова! Пацан, а соображает!»

– Тихо! – крикнул князь. – Настой сделать надо. А мертвяки – рядом.

– Зачем же делать? – удивился Юрий. – Вот у каждого во фляге налито. И в твоем личном запасе бочонок литров на сто.

Владыка недобро взглянул на жаробойщика, однако удержался от дальнейших высказываний.

– У нас газовые бомбы есть, – вставил я. – Если их настой валит, то дым чесночный и подавно.

– Верно, – подтвердил князь. И, переменив тему, позвал: – Андрей Сергеевич, любезный, ну-ка подойди!

Он кричал снова и снова, пока не потерял терпение и не стал материться, обещая папе всех чертей.

– Не подойдет он, – вдруг сказал кто-то. – Мертвяк морок на него навел. Спит, проснуться не может. Только стонет во сне. Как бы не помер.

– Б…, не вовремя, – выругался князь Иван. И, обратясь ко мне, спросил: – Малец, умеешь с бомбами твоего отца обращаться?

– Да, мне папа показывал.

– Отлично. Беги, проверь, чтобы все было в порядке.

Я со всех ног кинулся к телеге дяди Федора. Возница потихоньку приходил в себя и лежал, кряхтя и постанывая, у копыт своей лошади. Я присел и тронул его за плечо.

– Как ты, дядя Федор? – поинтересовался я.

– Живой, – ответил он. – Что это было? Только он мне в глаза взглянул… И все.

– А папка мой где? – с тревогой спросил я.

– Да я почем знаю, – проворчал дядька.

Отец обнаружился с обратной стороны телеги. Он сидел, привалившись к тележному колесу, голова была запрокинута. Со стороны он производил впечатление сильно пьяного или очень усталого человека.

Все мои попытки его разбудить ничем не кончились. Тогда мы с Федором подняли его и уложили в телегу. Он вяло отбивался и что-то бормотал. Приняв горизонтальное положение, отец, как ребенок, повернулся на бок, подтянув колени к груди и подложив ладони под голову.

Федор покачал головой от досады. «Прыщ никчемный», – пробормотал он в усы.

– Дядь Федор, – спросил я. – Где у папы запалы были?

– А тебе зачем? – поинтересовался возница.

– Князь сказал, чтобы готовились.

– Блядь, – произнес короткое и емкое слово дядя Федор. – Во попали…

Тут мое внимание привлекли звуки, которые издавал отец. Сначала я принял их за всхрапывание или всхлипывание. Но сейчас понял, это что-то другое. Я подошел ближе и стал различать торопливые, сбивчивые, злые слова:

– Ты… Ты думаешь, что победил меня, – чужим, голосом, рыча и всхлипывая, бормотал он. – Нет, мальчик, нет, говнюк. Это я тебя победил. Скоро ты на своей шкуре почувствуешь… Ты думаешь, вы сами сюда ходите… Это мы вас сюда вызываем. А князь, он в курсе, он все знает. Он сам вас нам приводит… Он отомстит тебе, сучонок… Ты не понимаешь… Как обидно умирать… Столько мыслей, надежд, памяти. Я ведь четыре языка знаю, военным корреспондентом работал, мир посмотрел, пока все это не началось… В Париже был, в Лондоне, в Тель-Авиве… Ты, мальчишка, и представить себе не можешь, сколько я видел… Проклинаю тебя… Жизнь твоя будет долгой и ужасной… Ты пожалеешь, что на свет родился, Даниил, сын архивариуса…

Отец протяжно застонал и очнулся. В сером предутреннем свете было видно, как на коже блестят крупные капли пота.

– Что ты натворил, Данилка… – с ужасом произнес отец, скорей утверждая, чем спрашивая. – Нам всем конец. Вампиры нас не выпустят. Они до Владимира дойдут. Теперь у них будет страстное желание это сделать.

Едва восток окрасился кровавым светом восходящего солнца, собрался военный совет. Придворные советники, жаробойщики, офицеры, амазонки долго на повышенных тонах выясняли отношения. Потом князь, злой и пристыженный, не поддержанный даже своими ближайшими соратниками, убрался восвояси.

Высокая статная женщина в черном плаще, почтительно сопровождаемая воеводой Гаврилой Никитичем и лейтенантом Кротовым, подошла к нашей телеге. Ее лица не было видно из-за низко опущенного капюшона. В ней чувствовались непреклонная воля, привычка повелевать и нетерпимость к возражениям.

Уверенные и быстрые движения выдавали в ней амазонку, а то, как перед ней лебезили командиры, указывало на одну из старших жриц ордена Великой Матери. Она проделала путь до Москвы в закрытых носилках.

Мы поднялись, приветствуя гостей. Женщина, не говоря ни слова, провела рукой по бочонкам газовых бомб, выдернула пробку, запустила пальцы внутрь. Она брезгливо понюхала дымовую смесь и раздраженно отряхнула ладонь.

– Архивариус Концепольский, – обратилась она к моему отцу. – Ты уверен, что эта дрянь убьет подземных чудовищ?

Я узнал ее высокий, слегка дребезжащий голос. Это была Преподобная, хозяйка своры «диких кошек», самый страшный человек во Владимире, вздорная и дотошная старуха, везде сующая свой нос. По ее приказу назначенных виноватыми наказывали быстро и жестоко.

При одном виде этого высохшего черного пугала мелкота разбегалась по углам, роняя кал. Таких, как мы с папой, она могла съесть десяток.

– Да, – немного помедлив, ответил отец.

– И на чем основана твоя уверенность? – с иронией и легким оттенком презрения спросила женщина. – Ты проводил опыты? Испытывал свое оружие в боевых условиях?

– Нет, – ответил отец.

– Знаешь ли ты, какая кара ждет тебя в случае неудачи? – грозно спросила она, откинув капюшон и прожигая нас взглядом белесых глаз на пергаментно-сморщенном лице.

– Мудрость Пророка дает мне уверенность в успехе, – ответил папа.

– Много ли проку в старых текстах? Скорость мутаций в подземельях во много раз выше. Не удивлюсь, если через два-три поколения немертвые перестанут бояться дня.

– Я уверен, – вдруг вставил я. – Вампир уговаривал меня не брать с собой газовую гранату.

– И ты послушался? – поинтересовалась Преподобная.

– Да, – сознался я.