Дремлющая жизнь - Рут Ренделл

Вексфорд передохнул, заодно решив не упоминать об отеле «Триест» и исчезновении самого Уэста, подумав, что Полли совсем падет духом.

– Вечером в понедельник, 8 августа, вы отправились в Стовертон, подгадав быть там к моменту закрытия больницы для посетителей. Вы увидели, как мисс Комфри садится в автобус с другой женщиной, и последовали за ней. Вы вышли на той же остановке, что и Рода, и последовали за ней по тропе. Вряд ли вы тогда собирались убивать ее, скорее всего, хотели просто убедить отказаться от Уэста. Но Рода лишь посмеялась над вами или отнеслась свысока, сказав что-нибудь обидное. Вы потеряли самообладание и ударили ее ножом. Я прав, мисс Флиндерс?

Лоринг сидел, как на иголках, очевидно, ожидая еще одной истерики. Полли Флиндерс медленно кивнула. Она выглядела спокойной и задумчивой. Казалось, ее спросили о чем-то невинном, совершенном ею давным-давно, годы назад. Затем она глубоко вздохнула.

– Да, это я ее убила. Ударила ножом, вытерла нож о траву, села на обратный автобус, потом на поезд и вернулась домой. А по пути бросила нож в канал. Все было точно так, как вы рассказали. – Она помолчала и добавила: – Вы совершенно правильно догадались.

Вексфорд поднялся. Все получилось очень цивилизованно, просто и буднично. Он представлял, о чем думает Лоринг: это было не преднамеренное и тщательно подготовленное убийство, скорее девушка находилась в состоянии аффекта, спровоцированном жертвой. Она догадывается, что ее выпустят из тюрьмы через три-четыре года, поэтому предпочла признаться, снять грех с души и положить конец всей этой мучительной истории, не вмешивая в нее Гренвиля Уэста.

– Паулина Флиндерс, – произнес Вексфорд, – вы обвиняетесь в том, что восьмого августа убили Роду Агнессу Комфри. Вы не обязаны отвечать на вопросы, но все, что вы теперь скажете, может быть использовано против вас.

– А я не хочу больше ничего говорить, – сказала Полли. – Я должна пойти с вами?

– Знаешь, – заметил Берден, когда Вексфорд ему позвонил, – как-то это слишком просто.

– А тебе хотелось побольше трагизма и мелодрамы?

– Не то чтобы… Ох, даже не знаю. В этом преступлении было столько странностей! А теперь вдруг оказывается, что все это – дело рук одной неопытной девушки. Убила только потому, что эта Рода мешала ей в ее шашнях с Уэстом? А если она призналась, чтобы защитить писателя?

– Нет, в ее виновности нет никаких сомнений. В своем признании она указала точное время и место убийства, а также описала одежду Роды Комфри. Даже то, что поезд в Лондон, отправляющийся из Кингсмаркхэма в 21.24, опоздал в тот вечер на десять минут. Завтра же Риттифер прикажет прочесать канал Кенбурн-Лок, и мы, без сомнения, отыщем нож.

– То есть, ты считаешь, Уэст ни при чем?

– Конечно же, при чем. Без него всех этих проблем вообще бы не было. Он – истинная первопричина преступления. Ладно, Майк, я устал, а мне еще надо сделать несколько звонков. Завтра, после экстренного заседания суда, я расскажу тебе остальное.

Он позвонил домой Бейкеру. Ответил мягкий женский голос с легким северным акцентом. Вексфорд спросил Майкла. «Это тебя, дорогой!» – позвала женщина. «Иду, дорогая!» – послышался голос Бейкера. Наконец он взял трубку, Вексфорд назвался. В скрипучем тоне Бейкера явственно слышалось: «Ты хоть знаешь, который теперь час?», впрочем, вслух он этого не сказал. Когда инспектор сообщил последние новости, Бейкер распустил перья и объявил, что именно так он и думал с самого начала.

– Я же тебе твердил, Редж, что ты только теряешь время со всеми этими именами, датами и свидетельствами о рождении, – заявил Майкл, хотя ничего подобного никогда не утверждал. Будь Вексфорд не таким усталым, то рассмеялся бы. – Что же, все хорошо, что хорошо кончается, правда?

– Конечно. Спокойной ночи, Майкл.

Бейкер, сопя, повесил трубку, очевидно, обидевшись на то, что инспектор не выразил полиции Кенбурна и ему лично своей безграничной признательности. Точнее, он отключился со словами: «Иду-иду, мое сокровище!», хотя вряд ли они предназначались Вексфорду.

Дора уже была в постели и читала книгу о Марии-Антуанетте. Вексфорд тяжело присел на край, скинул ботинки.

– Ну что? Все закончилось? – спросила жена.

– Я вел себя сегодня, как скотина, – вздохнул Вексфорд. – Привел в отчаяние бедную девочку, наговорил ей кучу ерунды и спровоцировал на ложь, чтобы получить признание. Нет, что за ужасная у меня работа? А ведь эта Полли и сейчас уверена, что у нее все получилось.

– Редж, – мягко произнесла Дора, – ты хоть понимаешь, что я не имею ни малейшего представления, о чем ты тут толкуешь?

– Да? Наверное, я говорил это самому себе. Мне кажется, брак – это возможность поговорить вслух с самим собой, но при этом быть выслушанным близким человеком.

– Это самая милая вещь, которую я когда-нибудь от тебя слышала, Реджи.

Вексфорд прошлепал в ванную и уставился на свое некрасивое лицо в зеркале: усталость, мешки под глазами и седая щетина на подбородке делали его похожим на глубокого старика.

– Ты – самый мерзкий негодяй на всем свете, – сказал он отражению.

В субботу утром суд предъявил Паулине Флиндерс обвинение в убийстве Роды Комфри и постановил взять ее под стражу. После заседания инспектор постарался не попасться на глаза начальнику полиции – в конце концов, у Вексфорда был сегодня выходной. Он ускользнул также от Бердена и притворился, что не заметил доктора Крокера. Сел в машину и покатил в Майрингхэм. То, что ему следовало сделать, потратив оставшуюся половину дня, могло быть сделано только в Майрингхэме.

Он миновал мост через Кингсбрук, проехал старыми улочками и наконец оказался в центре городка. Оставив машину на верхнем этаже паркинга, по случаю субботы забитого автомобилями, он спустился на лифте и вошел в здание, находящееся на противоположной стороне улицы.

Мраморный, на сей раз, Эдвард Эдвардс с каменной книжкой в руке отсутствующе смотрел сквозь инспектора. Вексфорд задержался на секунду, чтобы прочесть надпись на постаменте, и вошел в стеклянные двери, открывшиеся при его приближении.

Долгие годы, точнее, столетия, прежде чем стать отелем, «Олива и голубка» был постоялым двором, где путешественник, возможно, не мог рассчитывать на то, что получит отдельную спальню или хотя бы кровать, но вполне был уверен, что найдет здесь приют. Некоторые из тех старинных закутков с низкими потолками и стенами, отделанными дубовыми панелями, до сих пор остаются в целости и сохранности, их дверные проемы выходят в коридор, ведущий от стойки бара в зал. Конечно, теперь в этих комнатушках не ночуют путешественники, зато тут можно посидеть и выпить в относительном уединении.

Сейчас, в воскресный вечер, в самой маленькой из них, где стоял только стол, два стула да скамья, сидел Берден. Он ждал главного инспектора, назначившего ему здесь встречу. Пробило уже восемь. Берден едва сдерживал нетерпение, как мог, растягивая свои полпинты пива, ведь выйти и заказать еще означало по возвращении найти кабинет занятым другими. В вечер уик-энда от этого не спасло бы даже пальто, оставленное на спинке стула. Не говоря уже о том, что у него не было никакого пальто – погода стояла жаркая.