Человек без башни - Кондратий Жмуриков

Приходилось подменять впереди идущего. Кто-нибудь то и дело скользил на мокрой траве, спотыкался о поваленное дерево, кочку, цеплялся ногой за тянущиеся по земле лианы, падал, сбивал с ног того, кто был впереди. Приходилось внимательно, до рези в глазах, всматриваться, куда ставить ногу, чтоб не навернуться. Это тоже не прибавляло скорости.

Пронизанные дождем джунгли, казались особо неприветливыми, даже враждебными. Они шли медленно, в полном молчании, стараясь экономить силы. Только Громила тихонько поскуливала, едва слышно бормоча что-то себе под нос. Дождь со всех сторон, ливший стеной, лианы и листва, все это ограничивало видимость. Мальвина, бредущая сзади, видела только спину Громилы, а Бенедиктова и Чебурека уже было невидно. Вода струилась по голове и лицу, промокло все, даже тоненькие кружева ее трусиков. Капли дождя скользили по голому черепу девушки, не задерживаясь, и сразу же попадали за шиворот. Отсутствие волос, которое до недавнего времени, казалось преимуществом, в этих оторванных от цивилизации местах, сейчас представляло собой большое неудобство. Мальвина завидовала Чебуреку с его пышной шевелюрой и оттопыренными ушами. Ему за шиворот попадает хотя бы часть воды, та которая не скапливается в волосах или не стекает по ушам. Бенедиктов, не расстающийся со своей дурацкой шапочкой колониста, тоже бы в выигрышном положении. Это дурацкая кепка, вызвавшая массу иронических замечаний, прекрасно заменила ему зонтик.

Внезапно лес закончился, открылось небо, затянутой огромными серыми тучами. Они почти уперлись в гору.

Подъем оказался долгим и трудным. Они с трудом добрались до вершины и взобрались на плоскую площадку. Пройдя немного вперед, они очутились у края крутого спуска. Какая ирония, взбираться наверх, только для того, чтобы спуститься вниз. У их ног, расстилался океан, где-то там был Тюфяков с чемоданчиком.

Попасть вниз, туда где, должен был быть Роберт, не представлялось никакой возможности. Спуск вниз представлял собой абсолютно отвесную стену, по которой без особого снаряжения спуститься было невозможно. Да и спуск занял бы как минимум пару дней, лишних дней у них в запасе не было.

Для Бенедиктова оставалось загадкой, как Тюфякову так быстро удалось перебраться через горный хребет. Возможно, он шел в другом месте, более удобном для прохождения. А может просто, обогнул остров по воде.

Задача усложнялась тем, что им предстояло спуститься в ущелье и снова подняться на гору, чтобы наконец-то добраться до океана. Они шли вот уже несколько часов, но удобного спуска не было.

Удача, как всегда, улыбнулась неожиданно. Они набрели на ручеек, который дальше превращался в реку, несущие свои воды в океан.

– Это безумие, – сразу же заголосил Громила, как только понял, что задумала Мальвина. – Я не камикадзе, в лодку не сяду! Мы разобьемся о скалы, мы захлебнемся в воде, мы сядем на рифы… Мы… мы…

– Чавкало закрой, – вдруг резко гаркнула Мальвина, она сама понимала, что путь вниз, которым собиралась воспользоваться, очень и очень рискованный, но другого то не было? Ей и самой, без причитаний Громилы, была очевидна вся сложность такого спуска.

Чебурек, который почувствовал возможность реабилитации, подал голос:

– Ну ты умник, не можешь – научим, не хочешь – заставим. Не хочешь в лодке, полетишь как птица, я тебе еще пенделя для легкости отвешу.

Бенедиктов все это слушал молча, не выдвигая ни «за» ни «против» проекта Мальвины. Спуск был безусловно сложным, н возвращаться назад через джунгли к океану была так же сложно и рискованно. Запасы пищи шли к концу, самолет который должен прилететь за ним, будет через пару дней ждать на побережье.

Мальвина не стала тратить лишних слов, она достала пистолет и поигрывая оружием, приказала надувать лодку. Некоторое время лодку несли на руках, до того момента пока тоненький ручеек с мутноватой водой не обрел достаточной «судоходности». Спуск по горной реке дело довольно трудное, постоянно нужно быть наготове, чтобы не наткнуться на здоровые валуны, не вывалиться из лодки, не окунуться в холодную воду. Зато, по скорости это чем-то напоминает езду в скоростном лифте.

Болтать было некогда, любоваться пролетающими красотами, тем более. Бенедиктов и Чебурек, ловко орудую веслами пока справлялись с рекой, Ядвига напряженно всматривалась вперед, предупреждая о встречающихся опасностях. Громила…

Громила сидел с закрытыми глазами и пробовал молиться. Молитва его была смесью обращений ко всем известным ему богам: иудейскому и христианскому. Дело в том, что по рождению Громила был Рабинович Давид Моисеевич, а по паспорту Робинов Давыд Михайлович. Одна его бабка, которая по материнской линии была еврейкой, водила мальчика в синагогу, готовила мацу и справляла субботу. Другая, по отцовской линии, верила в Иисуса, пекла куличи, справляла пасху и водила маленького Давыдку в церковь.

Вырос мальчик не веря ни в того, ни в другого бога. Но сейчас, он вспомнил все, чему учили его в детстве, пытаясь из того, винегрета, который хранился в его памяти состряпать одну, общую молитву.

Сейчас он готов был пожалеть, что встал на этот, казавшийся ему романтичным путь бандита. Он проклинал тот день, когда эта дурацкая мысль пришла в его умную голову. И все потому, что он решил будто его жизнь пресна и скучна, что в ней нет места подвигу. Вначале, он пытался приткнуться в органы, чтобы бороться что организованной преступностью, но там, взглянув на его анкету, медицинскую карту и три диплома о высшем образовании, решили, что слишком образованным сумасшедшим евреям в их рядах места нет.

И тогда Рабинович решил попробовать свои силы с другой стороны баррикады. Через знакомых, знакомых его знакомых он получил рекомендацию (скрыв свое происхождение, образования и степень IQ). Пройдя испытание, заполнив множество анкет, побеседовав с психологом, пройдя медицинское обследование был зачислен в банду Черепушки. Давыд-Давид уже представлял себе, как он поднимется по служебной лестнице, дослужиться до бригадира, а потом… Вместо этого, ближайшей карьерной перспективой было место утопленника при выполнении поручения по поиску Тюфякова. Оставалось только молиться и он молился, тихонечко, чтоб его не засмеяли товарищи.

Молиться же нужно было всем сидящим в этой лодке. Потому как они даже не предполагали, какой опасности подвергают себя, отважившись на этот спуск.

Горная река само по себе опасная вещь, выкидывала их лодку в океан, который мог стать их братской могилой. Длинная гряда скал, большая часть которых была скрыта под водою, представляла собой наибольшую опасность. Подводные скалы вдавались далеко в океан, за скалами тянулась песчаная отмель, образуя здоровенную косу. Сильное и бурное течение, подходившее к самой косе, делало это место опасным для небольших лодок, яхточек и пловцов. Если несчастный попадет в это течение, то его может унести в открытый океан, а может швырнуть о скалы. И в том, и в другом случае исход малоприятный.

Бурное течение подхватило их в океане, лодку понесло с такой силой, что Громила выронил выронил весло, один же Бенедиктов справиться с ним не мог. Все крепко-накрепко вцепились за борта, чтобы не выпасть. Лодку уносило все дальше и дальше от берега в океан. Смерть от голода, жажды или солнечного удара, – выбирай на свой вкус. Запасов пресной воды и пищи у них оставалось совсем мало. На небе не было видно ни одного облачка, к тому же, установился полнейший штиль. Если бы не это, они могли попытаться соорудить подобие паруса из парашюта и весло, но увы! Вторым веслом Бенедиктов пыталась хоть как-то грести, Мальвина и Чебурек пытались помогать ему руками, но ничего не помогало.