Море лунного света - Джулиана Маклейн

Или наоборот. Кэролайн была безжалостной деловой женщиной. Она не задумываясь, пожертвовала бы мной, встань я на пути ее высоких амбиций.

Что-то во мне сломалось. Я снова оказался во власти женщины, которая чего-то от меня хотела. Снова на меня возложили ответственность за то, чтобы сделать кого-то счастливым.

Кэролайн подошла к двери.

– Похоже, выходные обещают быть веселыми, – она подмигнула мне. – Повезло же вам. В понедельник я хочу услышать все об этом частном самолете.

Я ничего не ответил. Просто собрал свои вещи и попытался думать только об Оливии и ни о чем другом. Все, чего я хотел, – снова быть с ней рядом, снова чувствовать ту эйфорию. Мне было все равно, будем мы лететь в роскошном самолете или спать в мусорном баке. Что угодно будет лучше, чем этот ад, в котором я жил.

Глава 21. Оливия. Нью-Йорк, 1986

Дин согласился встретиться с нами в самолете, и я сидела в ожидании него затаив дыхание. Пилоты проводили проверку безопасности, стюардесса уже подала напитки. Дверь салона должна была закрыться через несколько минут. Я сидела у окна и молилась, чтобы Дин не передумал и не опоздал по какой-то причине. Мы должны были вылетать в девять пятнадцать, и как только двери закроются, это все. Мы улетим без него.

Наконец я увидела, как он идет к самолету, прекрасный, мужественный, брутальный, с синей спортивной сумкой «Адидас», перекинутой через плечо. Дрожь восторга прошла через все мое тело, и я повернулась к маме, которая сидела напротив меня в белом кожаном кресле.

– Я его вижу. Идет.

– Что называется, впритык, – ответила она, листая глянцевый журнал, и взяла бокал охлажденного пино гриджо.

Я не была уверена, что они с папой одобряют наши с Дином зарождающиеся отношения. Им очень нравился Гэбриел, и они предполагали, что мы обручимся. Они полностью доверяли ему и считали его членом семьи. Когда мы расстались, они были удивлены и встревожены. Мама расплакалась по-настоящему и сказала, что я бросила спичку в свой прекрасный дом и сожгла его.

Это расставание было болезненным. Чтобы смягчить удар, я попросила Гэбриела дать мне полгода, чтобы во всем разобраться. Но полгода прошли довольно давно. А потом появился Дин – самый привлекательный мужчина, какого я встречала в своей жизни. Как раз в моем вкусе – золотистые волосы, голубые глаза, спортивная фигура, улыбка, от которой мое сердце подпрыгивало в груди как резиновый мячик. Но дело было не только в его внешности. Когда я была с ним, я ощущала совершенную гармонию, я чувствовала, что с миром все в порядке.

Конечно, у нас еще все только начиналось, и я видела, что он испытывает ко мне чувства, но не была уверена, что его страсть так же глубока и сильна, как моя. Я была готова и стремилась к серьезным отношениям с ним, но чувствовала, как что-то удерживает его от такого порыва. Я подозревала, что это связано с его воспитанием. Особенно со смертью его мамы и глубоко укоренившимся страхом снова быть брошенным. Но кто я такая, чтобы делать подобные заключения? Это он был психологом, а не я.

Я смотрела в окно, пока он поднимался в самолет по трапу. Наша стюардесса Серена встретила его у дверей.

– Добро пожаловать на борт, доктор Робинсон, – сказала она. – Я могу забрать вашу сумку? Не желаете ли чего-нибудь выпить?

– У вас есть апельсиновый сок? – спросил он.

– У нас есть все.

Серена исчезла на бортовой кухне, а я встала и поцеловала Дина в щеку.

– Я так рада, что ты успел. Я уже начала волноваться.

– Прости. Движение было хуже некуда.

Он прошел вслед за мной к кожаным сиденьям напротив маминого места.

– Здравствуйте, Дин, – сказала мама. – Приятно видеть вас снова.

– Я тоже рад вас видеть, – ответил он и обвел глазами салон. – Это что-то.

Мама ничего не ответила, а я вдыхала его запах и любовалась его шеей и тем, как вьются его волосы у расстегнутого воротника рубашки. Все мое существо, казалось, оторвалось от кресла и поплыло, а мы еще даже не взлетели.

Я взяла его под руку и спросила, как прошел его день.

– Нормально, – ответил он, подавшись вперед и глядя на свои ботинки.

Я почувствовала укол беспокойства, было ощущение, что что-то не так. Но потом он посмотрел мне в глаза и сказал:

– Я так рад тебя видеть! Ты даже не представляешь.

Мое сердце наполнилось ощущением его близости, когда он заговорил со мной, и я почувствовала тепло во всем теле.

Появилась Серена со стаканом апельсинового сока на подносе. Затем она закрыла дверь салона, и капитан заговорил по интеркому:

– Добрый вечер, дамы и господа. Полет до Майами должен пройти спокойно. Чистое небо на всем пути. Пожалуйста, садитесь поудобнее и готовьтесь ко взлету.

Мы все пристегнули ремни, под нами взревел двигатель, и самолет начал выруливать на взлетно-посадочную полосу.

Вскоре после того, как мы достигли крейсерской высоты, я наклонилась к Дину и прошептала ему на ухо:

– У меня для тебя сюрприз.

Наши лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, и все, чего мне хотелось, – поцеловать эти красивые мягкие губы. У меня закружилась голова от желания, но я сопротивлялась ему как могла, потому что мама со своим журналом сидела всего в двух футах от меня. Она точно заметила бы, если бы мы начали целоваться как влюбленные подростки.

– Что за сюрприз? – спросил он. Небольшое пространство между нами казалось наэлектризованным.

– На прошлой неделе на яхте ты сказал мне, что в детстве был без ума от самолетов и мечтал стать пилотом.

– Да.

– Перед тем как ты пришел, я спросила у капитана, можно ли тебе осмотреть кабину, и он разрешил. Он даже сказал, что ты можешь сесть в кресло второго пилота, если хочешь.

Дин недоверчиво покачал головой.

– Серьезно?

– Да. Хочешь?

– Думаешь, тебе нужно спрашивать?

Я рассмеялась и помахала Серене. Она подошла и наклонилась вплотную.

– Чем могу быть полезна?

– Вы не могли бы сообщить капитану Тейлору, что Дин хочет посетить кабину, и спросить, когда это можно сделать?

– Конечно.

Переговорив с ним, она вернулась.

– Капитан сказал, что сейчас самое подходящее время. Если хотите, я могу вас проводить.

Дин повернулся ко мне.

– Ты удивительная. Ты это знаешь? С тобой я как будто попадаю в мир фантазий.

Я подула на ногти и сделала движение, будто полирую их о свое плечо.

– Зови меня просто