Графиня Калиостро - Морис Леблан

Бенто стремительно удалился. Откуда-то появилось двое крестьян. Он переговорил с ними и вскочил в экипаж.

Бия себя в грудь кулаками, Годфруа д'Этиг, стоя на коленях у взорванного валуна, исступленно молился. Вне всякого сомнения, Боманьян открыл ему, что Жозефина Бальзамо жива и ей известны все их преступления. Это сообщение и самоубийство Боманьяна глубоко потрясли его разум. Мистический ужас исказил его лицо. Рауль наклонился к Боманьяну и произнес:

— Я клянусь вам, что найду ее. Я клянусь вам, она вернет сокровища!

Обида и любовь, соединяясь, рождали ярость, и она переполняла его сердце. Но и сердце умирающего было полно ею. Рауль угадал верно. Именно эти слова могли хоть на несколько минут продлить земное существование угасающего Боманьяна. В агонии, потеряв последнюю мечту, он в отчаяньи цеплялся за все, что могло обещать отмщение. Его глаза подозвали Рауля. Тот наклонился и услышал:

— Кларисса… Кларисса д'Этиг… женитесь на ней… Кларисса не дочь барона… он мне сам это сказал… она дочь другого…

Рауль, нахмурившись, произнес:

— Я обещаю вам жениться на ней. Я клянусь.

— Годфруа… — позвал Боманьян.

Барон продолжал молиться. Рауль толкнул его в плечо и подвел к Боманьяну. Тот зашептал, задыхаясь:

— Кларисса выйдет замуж за д'Андрези… Я этого хочу… — Да… — промолвил барон, не в силах что-либо возразить.

— Клянись вечным спасением своей души.

— Клянусь вечным спасением своей души…

— Ты дашь ему все наши деньги… Он отомстит… Все сокровища, которые ты украл… Ты клянешься мне в этом?

— Вечным спасением своей души…

— Он знает обо всех твоих преступлениях. И у него есть доказательства… Если ты не подчинишься, он сообщит…

— Я подчинюсь.

— Будь проклят, если ты солжешь…

Голос Боманьяна уже еле слышался. Чтобы разобрать все более неясную речь, Раулю пришлось стать на колени перед умирающим. С трудом он расслышал:

— Рауль… найди ее… отбери драгоценности… Это священный долг. Послушай… в Гавре… я знаю… у нее есть яхта… «Светлячок»… послушай…

Больше у него не было сил, однако Рауль все же разобрал:

— Иди… ступай… сейчас же… Ищи ее… Да поможет тебе Бог…

Глаза его закрылись.

Голос перешел в хрип.

Годфруа д'Этиг не переставал бить себя в грудь, шепча молитвы.

Рауль оставил их.

В тот же вечер одна из парижских газет опубликовала следующую заметку:

«Господин Боманьян, видный роялист и клерикал, о смерти которого ошибочно сообщалось ранее, сегодня утром покончил с собой в нормандской деревушке Мениль-су-Жюмьеж, расположенной на берегу Сены.

Причины самоубийства не установлены. Два ближайших друга умершего, Годфруа д'Этиг и Оскар де Бенто, путешествовавшие вместе с ним, рассказывают, что в тот вечер они остановились в Танкарвильском замке. Среди ночи их разбудил крайне возбужденный Боманьян. Он был ранен и требовал немедленно запрягать экипаж, чтобы ехать в Жюмьеж, а оттуда в Мениль-су-Жюмьеж. Зачем? Какую цель преследовала эта неожиданная экспедиция в пустынный, Богом забытый край? Почему дело дошло до самоубийства? Точного ответа на эти вопросы пока дать сейчас невозможно».

На следующее утро газеты Гавра поместили новые сообщения:

«Князь Лаворнеф, приехавший в Гавр, чтобы провести испытание своей новой прогулочной яхты, стал свидетелем ужасающей драмы. Предыдущим вечером, когда он возвращался к берегам Франции, в полумиле от его яхты внезапно появились сполохи огня и раздался оглушительный взрыв. Князь Лаворнеф направил яхту к месту бедствия и обнаружил там плавающие обломки какого-то судна. Ухватившись за один из обломков, на поверхности держался еле живой матрос. Князь приказал немедленно поднять его на борт яхты. У чудом спасшегося свидетеля катастрофы удалось выяснить, что судно называлось „Светлячок“, что оно принадлежало графине Калиостро и погибло при самых таинственных обстоятельствах. Едва придя в чувство, пострадавший с криком „Это она!…“ — бросился в воду. И в самом деле, при свете фонарей удалось увидеть тело женщины, ухватившейся за обломок мачты. Моряк доплыл до нее, но утопающая, видимо, в смертельном ужасе, так отчаянно прижалась к своему спасителю, что парализовала все его движения. Очевидно, силы моряка оказались на пределе. Мгновение спустя оба исчезли в волнах. Поиски их тел не принесли никакого результата. По возвращению в Гавр, князь Лаворнеф сообщил о случившемся в полицию и журналистам. Его слова подтвердили члены экипажа…»

Газета добавляла:

«Эти свидетельства заставляют думать, что речь идет об известной авантюристке Жозефине Бальзамо, носившей также имя графини Калиостро. Полиция шла по ее следу, но несколько раз упускала преступницу. Судя по всему, эта особа решилась на дерзкий переход границы и погибла вместе со своими сообщниками при кораблекрушении. Следует добавить, что ходят слухи о какой-то связи между погибшей графиней Калиостро и таинственной драмой в Мениль-су-Жюмьеже. Поговаривают о неких сокровищах, похищенных ею…

Но здесь мы вступаем в область слухов и догадок. Остановимся же и предоставим правосудию пролить свет на случившееся». — В тот день, когда эти строки появились в газетах, в полдень, то есть ровно через шестьдесят часов после драмы в Мениль-су-Жюмьеже, Рауль вошел в рабочий кабинет барона Годфруа в замке д'Этиг. Это был тот самый кабинет, куда четыре месяца назад он проник без позволения под покровом ночи. Сколько дорог было пройдено за это время! Сколько лет прожил он за эти дни!

За массивным столом сидели два кузена, курили и пили коньяк из больших граненых бокалов. Но даже самый ненаблюдательный человек заметил бы их подавленное состояние.

Не отвлекаясь на приветствия, Рауль заявил:

— Я прошу руки мадемуазель д'Этиг и полагаю…

Его одеяние не соответствовало выполняемому ритуалу. Ни шляпы, ни хотя бы каскетки, ни фрака. Мускулистые плечи покрывала старая морская блуза, из-под коротких штанов выглядывали холщовые туфли на войлочной подошве, надетые на босу ногу. Но ни одеяние Рауля, ни его просьба не интересовали сейчас Годфруа д'Этиг. Впалые глаза его выдавали волнение, а на лице лежал отпечаток жестокой душевной муки. Он протянул Раулю газету и со стоном произнес:

— Вы читали? Это Калиостро?…

— Да, я знаю, — промолвил Рауль.

Он ненавидел этого человека и не считал нужным сдерживать свои чувства:

— Уж не собираетесь ли вы носить траур? Ведь случившееся вам на руку, не так ли? Смерть Жозефины Бальзамо освобождает вас от тяжкого груза и серьезной угрозы!

— Но последствия?… — едва слышно произнес барон.

— Какие?

— Правосудие… оно постарается докопаться в этом до самых корней. Уже сейчас имя Боманьяна связывают с графиней Калиостро. Если полиция распутает все нити этого дела, она доберется до конца.