Шаманское проклятие - Наталия Ломовская

– На задницу?

– Ага!

Теперь они хохотали обе. Кто-то заглянул в дверь и тут же захлопнул, видимо, испугавшись.

Вадим Борисович курил на лестничной площадке. Было не холодно, но все же его пробирала дрожь, он поводил плечами и топтался на месте, в общем, удовольствие от первой утренней сигареты было отравлено. А ведь раньше Галина не только позволяла ему курить в доме, но и услужливо подставляла, как только он доставал сигареты, пепельницу, подносила зажигалку. Все изменилось с тех пор, как он переехал к ней. На второй же день ему указали – извольте курить на лестнице!

– А раньше, бывало… – все еще воспринимая это как неудачную шутку, заметил он.

– Раньше, милый, ты бывал у меня раз-два в неделю, и большого вреда от твоих сигарет быть не могло. Но каждый день в собственном доме вдыхать дым – извини, я не хочу. Пассивное курение вреднее, чем обычное. И обои пожелтеют.

Галина любовно провела рукой по стене – обои были красивые, белые с размытыми золотыми полосами, а Вадим Борисович все еще не мог опомниться. «В собственном доме!» Давно ли он стал твоим собственным, хотел сказать Акатов, кажется, всего пару-тройку лет назад? Но промолчал, ради собственного спокойствия. Вообще же между совместной жизнью с Галиной и гостеваньем у нее же разница оказалась как между эмиграцией и туристической поездкой. Что и говорить, он себе представлял все иначе – ему казалось, что его будут опекать, вкусно кормить, горячо ласкать, прислушиваться к каждому его слову… Ведь она обрадовалась его появлению – навсегда! Или радость была не вполне искренней?

Опасения Акатова были не напрасны. Галина обрадовалась его появлению, о да, но это был первый восторг победы. Победы, которую она одержала над зазнавшейся фифой, Вадькиной женой. Сколько лет она дразнила ее с экрана телевизора – каждый вечер, каждое утро видеть ненавистную холеную физиономию, слышать мелодичный голос и ощущать, как от ненависти и зависти сердце сжимается в комок! О, как Галина ей завидовала! И ведь ничем бабенка ее не превзошла, ни умом, ни красотой, а живет как в меду – мамаша-хирург, муж-предприниматель, дом – полная чаша, работенка – не бей лежачего!

Многолетняя незримая война наконец завершилась победой Галины, соперница почти в одночасье потеряла все. Мать парализовало, работу Анна потеряла, а теперь и главный предмет зависти, ее муж, наконец-то ушел к Галине!

Но, как это часто бывает, Галина не знала, что ей делать со своей победой. В сущности, она должна была быть благодарна Анне, ведь всем, чего Галина достигла, она была обязана только своей сопернице.

А как же? В тот самый день, когда Вадим сказал ей, что женится на другой, Галина поклялась себе стать не хуже его жены, стать лучше ее. Анна станет уксусом – Галина станет медом. Через шесть лет после рождения Дашки Галине удалось ловко облапошить Вадима, уговорить любовника ввести ее в их семейный дом на правах няньки.

– Да как же? – недоумевал он. – Галочка, это неудобно. И у тебя ж работа у самой.

– Что ж тут неудобного, – кротко потупившись, как ему всегда нравилось, сообщала Галина Тимофеевна. – Моя шарашкина контора закрылась, зарплату за последние три месяца не выплатили, да ты ж знаешь, сам мне деньги привозил, спасибо тебе. Так что я теперь на бирже стою, как безработная. А если ты о Дашке беспокоишься, так это ничего. Ее-то как раз от детского сада за уши не оттащишь, она даже ревет каждый раз, как я ее забираю. И не болеет она никогда, такая крепенькая девчонка, тьфу-тьфу-тьфу. Ты сам подумай, Вадюша, как же ты постороннего человека в дом приведешь? Такие страсти рассказывают, и травят детей, и теряют, и на органы продают… А я все же не чужая мальчику, зла ему не сделаю.

– Да я не об этом, – мямлил Акатов – удивительно все же, как такой большой мужик может быть таким рохлей и слюнтяем. – А все ж как-то…

– А если ты боишься, что я жене твоей скажу не то или посмотрю не так, то будь спокоен. Ты ж меня знаешь, мне больше положенного не надо, я и так тебе благодарна, что нас с Дашкой не забываешь, помогаешь нам.

Она даже не надеялась, что ей удастся уломать Вадима, но удалось же!

Как она наслаждалась своим «внедрением» в дом соперницы, как грела ее маленькая злая тайна. «Я сплю с твоим мужем, моя маленькая хозяюшка», – говорила она про себя, глядя в лицо Анны, выслушивая ее указания. К слову сказать, указания не только корректные, но и заискивающие, ведь Галина Тимофеевна с первых дней зарекомендовала себя незаменимой работницей, настоящей драгоценностью! Приобретенный в доме у Акатовых опыт она тоже использовала в своей борьбе. Вадиму дома не разрешают курить? Она разрешила! Никто не интересуется его делами? Она расспрашивала его о его бизнесе так, что даже, наконец, начала кое-что понимать. Жена из рук вон плохо готовит, варит покупные пельмени с какими-то жалкими упругими комочками вместо мяса внутри и раскладывает по тарелкам купленный в ближайшей кулинарии холодец? Галина начала выписывать оригинальные рецепты, она и раньше неплохо стряпала, но только самую обычную пищу, а теперь баловала любовника изысканными блюдами, благо продукты он продолжал привозить! Анна следит за своей фигурой, она стройна и легка, как шестнадцатилетняя девчонка? Галина села на диету, занялась гимнастикой. Щепкой не стала, не так сложена, но полнота ее приобрела гибкость, изюминку. А мужик, известно, не собака, на кости не бросается!

Деньги, получаемые на «службе», она тратила на себя, на новые тряпки, на симпатичное белье, купила даже на рынке шелковый пеньюар – дикой леопардовой расцветки, весь обшитый жесткими кружевами и какими-то перьями. Боялась, что Вадим посмеется над ней, но тот обновку одобрил. У него был нетребовательный вкус деревенского парня – нам давай побольше, да поярче! – что и говорить, Галина подходила ему куда больше, чем его томная Анна!

А пеньюар после первой же стирки превратился просто в грязно-бурую тряпку.

Но главной добычей Галины была привязанность маленького сына ее любовника, хорошенького мальчишки с золотыми кудряшками и огромными шоколадными глазами. Он тоже был из другого лагеря, он был враг, он был ничем не лучше ее доченьки, а жил и будет жить лучше, чем она, но ему нельзя было показывать своего истинного отношения. Ребенок – не взрослый, ребенка не обманешь, не купишь тонкой лестью и ласковой улыбкой, он любит только тех, кто любит его, и никогда не ошибается. Тогда Галина полюбила мальчика, просто приказала себе – и полюбила, как полюбила, скажем, вареные овощи и отрубной хлеб, потому что они полезны для фигуры, потому что так надо для пользы дела…

И мальчик ответил ей любовью на любовь. Галине доставляло истинное наслаждение следить за тем, как все дальше и дальше ребенок отходит от матери, как привязывается к няньке… Но тут торжество было неполным – рано или поздно няне все равно приходилось уходить восвояси, бежать сломя голову в детский сад за собственной заброшенной дочерью. Галина добирала тем, что рассказывала время от времени заглядывавшему к ней Вадиму про словечки и успехи его не по годам умненького мальчугана – пусть любовник поймет, насколько она привязана к его сыну, как он привязан к ней!