Вторая Советско-финская война, 1941 год - Анатолий Овчинников

которая предлагалась финнам в 1939 году в обмен на территории на Карельском перешейке.

Противник (только финны, немцев здесь не было) выставил на Ребольском направлении полнокровную пехотную дивизию – 14пп – численностью более 16 тысяч человек. В [6] упоминается еще и два егерских батальона, но эти подразделения встречаются в отчетах нашего командования практически на всех направлениях и, скорей всего, эти батальоны финского спецназа в виде отдельных команд постоянно проводили разведывательно-диверсионные операции в ближнем тылу наших войск (причем, в летнее время они перемещались по лесным тропам на велосипедах, а зимой на лыжах). Что, собственно, пытались делать и наши. Так, по приказу командарма-7 генерала Гореленко в каждой дивизии был создан «партизанский отряд» из 100 добровольцев-военнослужащих (похоже на партизан из Отечественной войны 1812 г.), которые должны были заниматься тем же самым, только в финском тылу [10]. Такие вот были стихийные партизаны в 1941 году.

Финны отправили на Реболы целую дивизию против одного усиленного полка, хотя, при этом более важные в стратегическом смысле направления на Ухту-Кемь они атаковали всего двумя полками дивизионной группы «F» против двух наших (81сп и 118сп 54-й сд). Замысел этой операции остался непонятен: от Ребол довольно далеко (и всего одна шоссейная дорога через лес) как до железной дороги на восток, так и на юг. Но, тем не менее, случилось то, что случилось… Возможно, дело в следующем: группа «F» входила в финский III армейский корпус, а тот, в свою очередь, в армию «Норвегия» под командованием немецкого генерала Фалькенгорста. То есть, за Ухтинско-Кемское направление отвечал вермахт, а вот 14-я дивизия финнов подчинялась непосредственно своему главнокомандующему Маннергейму. У Фалькенгорста не было резервов, чтобы помочь финской группе «F» усилить давление на Ухту, а у Маннергейма не было желания помогать немцам своими войсками – у него на финско-советском фронте хватало своих забот. Идея состояла в том, чтобы быстро сломить сопротивление русских на Ребольском направлении и затем зайти в тыл советской группировке с юга между Ухтой и Кемью.

Разумеется, имея трехкратное превосходство, наступать значительно проще (но тоже надо уметь). Уже в ходе развития событий под Реболами в нежелательном для наших войск ключе ни комдив-54 Панин, ни командарм-7 Гореленко не смогли выделить какие-то дополнительные силы, чтобы помочь своим войскам – резервов не было, а то, что было, приходилось отправлять по указанию штаба фронта на Ленинградское направление, на Лужский оборонительный рубеж.

Атаки финнов под Реболами начались 3 июля. Уже 7 июля финский полк прорывает нашу оборону (два батальона в первой линии), одновременно еще два-три финских батальона обходят в своем «фирменном стиле» через леса и болота наши позиции с флангов и практически окружают часть полка. Основные силы этих окруженных батальонов сумели выйти из окружения, оставив финнам боеприпасы и, боюсь, раненых, так как по отчетам штаба полка за этот день потери составили 82 убитых, 12 без вести пропавших и всего при этом 69 раненых [11]. При таком количестве убитых раненых должно было быть вдвое больше. При отходе от Ребол по приказу из армии село Реболы сжигается – видимо, затем, чтоб финнам негде было погреться. О судьбе жителей не сообщается.

Далее – затишье. Разведка боем, просто разведка, перегруппировка сил, «укрепление обороны» (так сказано в ЖБД)… Пополнений в 337сп не прибыло. 12 июля состоялась попытка финнов атаковать новые позиции полка, они сумели захватить мост и высоту в тылу позиций, но на этот раз несколькими контратаками полку удалось вернуть утраченное. 21 июля финны начинают свое решительное наступление. И вот, как не укрепляли оборону, а финны все равно ударили в стык (а его надо было еще нащупать) между 2-м батальоном и погранотрядом. Они опять частью своих сил обходят наши позиции с юга (фланги открыты и беззащитны, упираются в лес, но таковы же они и у противника, но тот привык к этим чащобам, а мы—нет!).

Здесь было бы уместно привести запись в ЖБД-7А от 1.09.41.: «Вследствие потери ориентирования в лесном бою со стороны отдельных рот и батальонов командующий приказал: в целях облегчения ориентировки от каждого ротного района обороны прорубить незаметные с воздуха просеки и делать условные отметки на деревьях…» Это сентябрь, а что же в июле, получается, связывались между подразделениями с помощью «Ау!», а тропинки помечали портянками? Ответим так: ориентирование войск в лесу было, мягко говоря, затруднительно, особенно при отсутствии навыка ориентирования и хождения по азимуту.

Финны снова выходят через лес в тыл советской обороны уже целым полком и перерезают единственную дорогу в тыл, оседлав при этом господствующую над дорогой высоту. Попытки сбить их с этой высоты ни к чему, кроме больших потерь не приводят. «Противник оседлал дорогу с тыла и подводит лесом свежие силы» – это запись о событиях 21 июля в ЖБД-337сп. Раненых на полковом медпункте 350 человек, продовольствия, медикаментов и боеприпасов нет, как нет и связи с дивизией и армией. Полк собирается для прорыва на восток, но финны в условиях «белых ночей» прекрасно видят все эти приготовления и при начале нашей атаки заваливают минами из минометов наступающие отряды (миномет особенно эффективен в лесу, где применение обычной артиллерии затруднительно).

Командир полка подполковник Чурилин принимает решение уничтожить матчасть полка и артдивизионов (а это, между прочим, почти с полсотни орудий, тягачи, автомобили и ти.д.) и пробиваться на восток только с легким стрелковым оружием по лесным тропам. К чести командования надо сказать, что раненых приказано брать с собой – кого на лошадях, кого на носилках. Орудия (несколько десятков пушек и гаубиц), трактора, автомашины и т.д. по возможности приводятся в негодность (думаю, в суматохе срочного отступления тщательной ликвидации не добились, и финнам удалось поживиться трофеями). Вот кто слышал об этом подполковнике Чурилине, а ведь он сумел вывести свой полк из окружения, никто не сдался, не разбежался… Возможно, на его месте надо было не держать погранотряд в виде отдельной боевой единицы, а разослать его заставы и комендатуры на 15-20 км на фланги позиции в качестве дозора и разведки (эта работа как раз для погранцов) – тогда финнам не удалось бы пробраться через чащу незамеченными. Но тогда воевали именно так.

Чурилин при действии в лесных условиях опирался на положения Полевого Устава РККА ПУ-1939, а там обороне в лесу уделено всего две статьи (ст.462 и 463) в семь строчек. Рекомендации такие: «Для успеха лесного боя особое значение имеет не столько численное и техническое превосходство, сколько инициативные, внезапные и решительные действия подразделений. Энергичная внезапная