Вам меня не испугать - Дженнифер МакМэхон

В ее снах мать снова и снова садилась в автомобиль с разбитой задней фарой. Иногда водитель был дьяволом. Иногда на его месте оказывалась Лорен. В последний раз Реджи увидела за рулем саму себя и большой нож с зазубренным лезвием, лежавший между ней и Верой.

Звонки прекратились, потом начались снова. Реджи села, вся влажная от холодного пота, постаралась стряхнуть остатки сна и потянулась к телефону, стоявшему на тумбочке у кровати.

– Алло? – сонно сказала она.

– Редж! – взвизгнула Тара. – Ты в порядке? Ты уже слышала?

– Что слышала?

– Ох, блин! Слушай, включи новости, ладно? Я скоро приду. – Тара повесила трубку, прежде чем Реджи успела что-то сказать.

Реджи легла в постель и включила приемник. Она наполовину дремала под общенациональные новости, – что-то про президента Рейгана, – но резко выпрямилась, когда услышала главный местный сюжет.

У полицейского участка появилась четвертая рука в молочной картонке. По словам представителя полиции, эта рука имела характерную отметину: рваные шрамы, оставшиеся после давней травмы.

«Сильно изуродованная», – так он выразился.

Реджи моментально поняла, что рука не только была покрыта шрамами, но имела негнущийся указательный палец, вот уже восемь лет указывающий в направлении какого-то безымянного и далекого места.

Вера Дюфрен, последняя жертва Нептуна, была поблекшей королевой красоты с платиновыми волосами, которая носила лайковые перчатки, одну за другой курила сигареты «Винстон» и убеждала мужчин покупать ей выпивку рассказами о том, как она была девушкой с рекламы кольдкрема «Афродита». Если просмотреть старые журналы, то можно найти образец такой рекламы с ее изображением. Рекламный слоган гласил: «Относись к себе как к богине», а под ним стояла девятнадцатилетняя Вера в облегающем белом платье и с пухлыми губами, накрашенными глянцевой красной помадой.

Афродита, богиня любви и похоти, была подходящим божеством для Веры. Ее лицо всегда было идеально ухоженным, а одежда, пожалуй, слишком элегантной для баров на Эйрпорт-роуд, завсегдатаем которых теперь была тридцатитрехлетняя Вера. Она выделялась на общем фоне, как кинозвезда, и когда новый посетитель заходил в «Серебряные крылья», бар Рейбена или «Взлетную полосу», его неизбежно влекло к Вере, словно мотылька к огню.

Нептун, без сомнения, сразу же положил на нее глаз. Мы точно не знаем и можем лишь предположить, что он некоторое время наблюдал за ней, выжидал и строил планы. Был ли он одним из регулярных посетителей, которого Вера хорошо знала и могла ему доверять? Или одним из новоприбывших – красивым мужчиной, который вошел в бар, увидел ее и понял, что она должна принадлежать ему?

Логарифмическая спираль. Вихри тропических циклонов, ястреб, кружащий над добычей, спиральные галактики, раковина наутилуса. Реджи рисовала спирали на бумаге и в своей голове, начиная с центра и закручивая витки. Она нарисовала спираль тонким маркером, вырезала ее и приклеила к кончику карандаша. При вращении рисунок производил гипнотическое впечатление, если Реджи смотрела в центр. Она изучала узор и пыталась вписать в него идеальный, крошечный передвижной дом. Что на самом деле человеку нужно для жизни? Защита от стихий. Тепло. Еда.

Добавьте к этому способность передвигаться с места на место: за считаные минуты собраться и отправиться в путь.

Следуй за своими снами.

Следуй за своим сердцем.

Беги.

Беги так быстро и далеко, как только можешь.

«Иногда я задаюсь вопросом, помнишь ли ты, как все было на самом деле».

Дерьмо собачье.

После возвращения в Вермонт Реджи с головой погрузилась в работу, изо всех сил стараясь забыть о своей матери и о «Желании Моники». Дом и рабочий кабинет на дереве всегда были для Реджи надежной гаванью – единственным местом, где она полностью владела ситуацией, и ничто не могло коснуться ее. А теперь Реджи вернулась сюда, как побитая собака, поджавшая хвост.

Трусиха несчастная.

После своего воскресного бегства она уже сто раз бралась за телефон, чтобы объяснить свой поступок и привести разумные доводы, но так и не собралась с силами для звонка. Реджи ненавидела ощущение бессилия. Она привыкла владеть собой и понимать, что нужно делать в любой ситуации. Но она убежала, как ребенок, и теперь не могла отделаться от ребяческого ощущения неуверенности и неопределенности. Оно пропитывало все вокруг и лишало ее способности сосредоточиться.

Какая дочь может бросить свою умирающую мать подобным образом?

– Им будет лучше без меня, – сказала Реджи вслух, думая о своей матери, которая лежала голой в постели и называла Тару ангелом, пока та посыпала пудрой ее сморщенную кожу.

Если они нуждались в Реджи, если они каким-то образом сожалели о ее отсутствии, то знали, где ее найти. Она ожидала, что Джордж позвонит ей, извинится за свою резкость и попросит вернуться. Или что Тара скажет: «Я думала, мы с тобой договорились, что обойдемся без выкрутасов».

Но телефон не звонил.

Реджи смотрела в центр спирали, стараясь успокоить мысли. «Сосредоточься, черт побери. Твоя работа всегда была единственным местом, где ты могла заблудиться в себе, местом, которое снова и снова спасало тебя».

Но ничего не получалось.

Реджи подняла голову и посмотрела на астрологическую карту Лена, пришпиленную к доске для объявлений над ее рабочим столом. И увидела маленький голубой трезубец Нептуна в двенадцатом доме.

«Это признак твоей острой интуиции, – сказал Лен. – А также причина твоих терзаний».

У Реджи пробежали мурашки по коже. Она посмотрела на стол, и ее взгляд упал на кофейную чашку с мелкими инструментами. Реджи прикоснулась к рукоятке канцелярского ножа, потом отвела руку в сторону.

Не в силах избавиться от беспокойства, Реджи покинула рабочий кабинет, переоделась и отправилась на пробежку: обычную пятикилометровую петлю вокруг озера. Но даже это не принесло облегчения. Реджи не могла найти правильный ритм для бега. Она перебарывала себя и тратила слишком много сил на склонах холмов; мышцы протестовали и дрожали от напряжения, так что в конце концов ей пришлось перейти на легкую трусцу. «Проклятье!» – прошептала Реджи сквозь зубы. Чувствуя себя разбитой и расстроенной, она направилась к дому и испытала мгновенное облегчение, когда увидела на подъездной дорожке автомобиль Лена.

– Ты дома, – констатировал он и смерил ее суровым взглядом серых глаз.

На Лене были забрызганные краской кархартовские брюки и рабочая рубашка из плотной хлопчатобумажной ткани. Его черные волосы с седыми прядями имели вид «только-что-из-постели», который так нравился Реджи. Она подошла ближе. От него пахло скипидаром и марихуаной.