Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки - Вета Маркова

ровно то, что происходит с другими. Или ты жалеешь о случившемся? — попыталась возмутиться я.

— Марусь, мне очень стыдно, но я ни капельки не жалею, — зассмеялся Артур. — Если все нормально, тогда может пойдем прогуляемся по Питеру. Ты идешь так?

Я встала и покрутилась вокруг собственной оси.

— Нормально?

— Очень даже, — оценил Артур. — Моя милая, пять минут, и я буду готов.

Он ушел к себе и вышел одетым в серые брюки и белую рубашку с длинными, но на два оборота подвернутыми, рукавами и с расстёгнутыми верхними пуговицами ворота. В этом было что-то завораживающее и возбуждающее меня. Я залюбовалась моим мужчиной.

— Машунь, паспорт возьми, он у тебя с собой или в общаге?

— С собой. А зачем он мне?

— Может пригодиться, — улыбнулся Артур, поцеловал меня в щечку и взял ключи от машины.

— Ты говорил, что мы пойдем погуляем?..

— И обязательно погуляем.

Пока я прихорашивалась и обувала туфельки, Артур куда-то позвонил, что-то взял на кухне в двух подарочных пакетах, и, мурлыкая что-то себе под нос, пришел ко мне.

Наш первый день

Мы остановились на набережной Красного Флота, Артур уточнил про паспорт еще раз и подвел меня к массивной двери старинного здания. Поскольку я немного отвлеклась на солнышко, небо и парусник, то не заметила вывески у входа. Лишь внутри я поняла, где мы.

Это был лучший Дворец бракосочетания в Ленинграде. Артур подошел к девушке и сказал, что нам к Илье Борисовичу, он нас ждет. Девушка показала, где нам найти начальство.

— Здравствуйте, Артур Ваграмович. Долго я ждал Вас у себя в гостях, — нам навстречу поднялся не молодой, но очень приятный мужчина. — Лет так пять, наверное?

— Да, где-то так. Как здоровье, Илья Борисович?

— Спасибо. Все нормально. А это, надо понимать. Ваша избранница?

— Да. Она самая.

— Тогда ваши паспорта молодые люди, — он взял наши паспорта, посмотрел их внимательно, добродушно ухмыльнулся, посмотрев на меня, и по селектору позвал помощницу.

— Вам побыстрее?

— Нет, — ответил Артур, — мы не торопимся. Хотелось бы в сентябре, в субботу, в идеале восьмого. Если нет, то рассмотрим другие варианты.

— Да Вы не привередливы, обычно просят побыстрее. Сейчас посмотрим, — Илья Борисович посмотрел книгу регистрации и предложил. — Восьмого сентября, сиреневый зал, в двенадцать часов ноль-ноль минут, с выстрелом пушек на Петропавловке, так сказать. Как вам?

— Великолепно.

— Тогда заполняем документы. Леночка, помоги молодым людям.

Леночка взяла наши паспорта, записала данные, попросила назвать фамилии после заключения брака. Артур назвал свою и мою будущую. Прозвучало необычно: Баграмян Мария Александровна. Я улыбнулась. Илья Борисович заметил, что говорит только Артур и посмеялся:

— А невеста, вообще-то, разговаривать умеет?

— Разговаривает, еще как, но у нее страх всего нового. В следующий приход уже будет все нормально. «Да» скажет сама, — посмеялся Артур.

— Боюсь, в следующий приход даже Вы вести себя будете по-другому. Веселость пропадет точно, — хихикнула Леночка.

Заполнив все заявления, получив разъяснения и пояснения, мы были официально объявлены женихом и невестой. Артур поблагодарил Илью Борисовича и Леночку. На ступеньках Дворца мой милый романтик поцеловал меня:

— Спасибо, любимая. Сегодня я самый счастливый человек на свете! — видя, что я еще не пришла в себя, добавил. — Машунь, можно дышать. Милая нельзя быть такой трусихой, ты же моя смелая девочка. Пошли… или поехали? Куда?

— Куда-нибудь…

— Все так плохо?

— Нет. Все так хо-ро-шо!!! — я подставил ему лицо для поцелуя.

— А поехали в Петергоф. Только по воде. Машину на набережной оставим.

Я вопросительно посмотрела на него. Артур без машины, это что-то новенькое.

— Машунь, я хочу весь день держать тебя в своих объятиях и не отпускать. За рулем это проблематично. Поехали?

Я согласилась. Оставив машину на стоянке, мы сели на метеор, устроились у окошка и отправились … бродить по аллеям Петергофа, радоваться солнцу, брызгам, воздуху, жизни…

Петергоф, Петергоф,

Монплезир и журчанье фонтанов,

Роскошь царских дворцов,

Слуг и челяди разных санов.

И аллеи, и сад,

И литая скульптура Самсона,

После войн и утрат,

Грот таинственный царского склона.

Там мы провели целый день, но, как бы ни было хорошо бродить по аллеям Нижнего парка Петергофа, скрываться в тени его вековых деревьев от летнего солнца, нужно было возвращаться в Ленинград, к его гранитным набережным и раскаленному асфальту. Дома нас заждалась бабушка.

— Мы дома, — открыв дверь, сообщили мы.

— Наконец-то, уже собиралась вас разыскивать с милицией, — отозвалась Шуша. — И где вы пропадали, голодные и усталые дети?

— Мы не только голодные и усталые, еще и раненые, — Артур рассматривал мои свежие мозоли. — Но самое главное, бабуля, счастливые.

— Ранен кто? Машенька?

— Конечное, Маруся. Моя стеснительная девочка, обула туфельки на шпильке, целый день отходила, стерла ноги в кровь и молчит. Хоть бы пискнула!.. потрясающая моя женщина.

— Лечи. А я ужин разогрею.

Бабушка, улыбаясь, ушла на кухню готовить ужин, а мы расположились в гостиной и занялись лечением моих ран. В воскресенье нужно было отвезти Шушу на дачу, я обещала прополоть грядки, теперь Артур сомневался, что это возможно.

— Марусь, тебе что, не больно? — вдруг спросил Артур, обрабатывая мои мозоли антисептиком и заклеивая их пластырем. — Я бы уже от болевого шока умер, а ты молчишь и даже не морщишься.

— Немного больно. Но терпеть можно. Все? Я хочу переодеться.

— Иди… Отпускаю.

Я пошла в спальню, достала летний сарафанчик и только сняла костюм, дверь отворилась и вошел Артур.

— Ой, — пискнула я и укрылась за дверью шкафа.

— Извини, дорогая, я думал уже можно входить без стука. Или с утра что-то изменилось?

— Ничего не изменилось, но переодеваться на глазах мужчины, даже своего, я еще не привыкла, — парировала я.

— Привыкай, — Артур подошел ближе, привлек меня к себе, поцеловал.

— Артур, нас ждет бабушка.

— Ждет, но ты же не одета.

— В этом виноват только ты, — я поцеловала его в ответ и легонько оттолкнула от себя, надела сарафан, поправила волосы, — вот теперь пошли.

Он лежал поперек кровати и никуда идти не собирался.

— Иди сюда, — позвал он, заманчиво похлопав по кровати. На его зов пришла Лизабэт. — Лизи, я не тебя звал, у меня теперь другая госпожа, а ты — пушистая предательница, и тебе здесь не место.

— Лизабэт, умница, она прекрасно знает, что ей можно поваляться на кровати. Мы с нею вместе спим.

— Ну, милая, теперь ты будешь спать со мною. Лизи будет спать на своей подушке, — Артур встал, поправил покрывало, погладил Лизи и пригласил меня на выход.

— Артур, так что еще у вас произошло? Ты что-то хотел сказать, но переключился на Машенькины