Шанс - Наталья Турчанинова

Я думал о Гере. Она была похожа на кровавый буран, что иногда несется по пустым дорогам. Прилетела и исчезла, оставив после себя одни лишь воспоминания. Наша личная жизнь с ней — настоящая катастрофа, в которой мы оба мало что понимаем.

Хозяйка внизу была наряжена в выходное платье. На улице тоже почти все люди оказались в новой, чистой одежде. Я удивленно пересчитал дни, но не смог вспомнить ни одного праздника, который могли бы отмечать в городе. Взяв проходящего мимо шорника за плечо, я спросил:

— Какой сегодня день, приятель?

— Что? — не понял он.

— Сегодня праздник? Почему улицы чистые, а одежда на всех новая?

— С луны ты, что ли, свалился? Епископ Урбан приезжает в Вион.

— Сегодня?

— Ну! Прослышал в пути, что на нас беды темные падают, мертвецы из земли встают, и свернул с дороги к Папе, чтобы быть с нами. Службу будет проводить в соборе Святого Николая. Может, хоть одним глазком увижу.

Озадаченный, я пошел дальше по улице, то и дело поглядывая на крыши.

Я много слышал про епископа Урбана. Он — достаточно серьезная фигура среди святош. Собственно говоря, старикан является наместником Папы в Фирвальдене, и его власть ничуть не меньше, чем у князя. Урбана называют святым человеком и истинным защитником Церкви. Праведные поступки и никаких грехов. В последнее время жена князя сильно к нему прислушивается, и оттого его светлость, чтобы порадовать супругу, перестал уж слишком грешить. Да к тому же выпустил несколько законов, кои были удивительно неудобны для некоторых господ. Например, для Ордена Праведности, который в последнее время начал раздражать клириков в этом княжестве. И говорили, что Урбан прижмет их к стенке, вообще выпроводив из страны.

Впрочем, и благородным от святоши тоже попало. Он не одобрял пьянства, лжи, загулов, взяток и прелюбодейства. Точно так же, как и игнорирование исповеди. А то, чего не одобрял епископ, в последнее время не одобрял и князь.

— Но если князь всегда остается князем и его власть считается бесспорной, то епископ — пришлый чужак, назначенный Папой, — прочитал мои мысли Проповедник.

На этот раз я не стал ему пенять, что он лезет в мою голову:

— Да. Такие приходят и уходят. И когда уходят, все обычно возвращается на круги своя.

— Но Урбан уходить не спешит, — усмехнулся Проповедник, — Я слышал, ему предлагали внеочередное право получить белую лошадь с красным покрывалом и золотыми поводьями,[17]но он отказался уезжать из Фирвальдена.

— На него покушались уже восемь раз. Дважды никого не нашли, хотя Псы Господни носом рыли землю. Один раз убийцу разорвала толпа верующих. Ну а остальных ждал костер.

— Это говорит лишь о том, что у епископа хорошая охрана.

— Не думаю, что его молитва поможет. Хотя люди немного успокоятся.

— Да они особо не нервничают, — хмыкнул мой спутник. — Всегда знал, что в Фирвальдене живут какие-то тугодумы.

— Запах страха витает повсюду, хотя граждане и выглядят спокойными. Если пляска повторится или случится что-то еще, город взорвется. Так что епископ приехал вовремя. К тому же с ним будут Псы Господни. Не едиными молитвами сильна Церковь.

Усмешка Проповедника была не слишком веселой:

— Ты собираешься посетить мероприятие?

— Нет. Мне следует найти мальчишку.

Следующие три часа я ходил, задрав голову к крышам, и поэтому у меня чертовски затекла шея. Кроме того, я едва не попал под почтовую карету, что нисколько не улучшило моего настроения. Проповедник начал ныть, что ему это все уже надоело и пора бросить заниматься чепухой, но я был достаточно упрям, чтобы не сдаваться.

Душу я увидел случайно, решив свернуть в узкий переулок, чтобы избежать толчеи на одной из центральных улиц Виона. Паренек сидел на высоком коньке, выступающем над крышей, и беспечно болтал ногами. Я помахал ему рукой, он помахал в ответ.

— Могу я к тебе подняться? — крикнул я, чем сильно перепугал прохожего.

Он счел меня ненормальным, который разговаривает с самим Господом, раз орет, обращаясь к безоблачному небу. Мальчишка кивнул, Проповедник застонал и сказал:

— Мне, конечно, жутко любопытно, но я не полезу.

— Не возражаю, — сказал я. — Ты только перепугаешь ребенка своим видом.

— Он и сам выглядит не очень. Упал с крыши, вот теперь там и будет лазать до второго пришествия.

Я отмахнулся, пытаясь понять, как можно забраться наверх. Не обращая внимания на гавкающего на заднем дворе пса, нашел приставную лестницу, ведущую на сарай, а с него — на крышу. Хозяин, коловший дрова вместе с сыном, завидев бесцеремонного незнакомца, поудобнее перехватил топор, но я, не вдаваясь в подробности, показал ему сапфир на кинжале.

Он побледнел, явно считая, что рядом с его жилищем поселилась злобная душа, кивнул и, сцапав сына за воротник, втащил того в дом, захлопнув за собой дверь.

На крыше произошли некоторые изменения. Рядом с мальчишкой сидело Пугало и кидалось набранными камушками в ругающегося внизу Проповедника.

— Не учи ребенка дурному, — попросил я того.

— Это я учу?! Господи Иисусе! Ты посмотри, чему его учит этот страшила! — завопил Проповедник, потрясая кулаками.

— Привет, — сказал я ребенку. — Не обращай на него внимания. Он не так плох, как кажется.

Вблизи мальчик выглядел еще более бледным и худеньким. Вокруг голубых глаз залегли синие круги, рубашка с одного бока намокла от крови, и было видно, как под ней выпирает сломанное ребро. Мне стало ужасно жаль его. Порой я начинаю сокрушаться, что могу лишь забирать неприкаянные души, но не могу возвратить им полноценную жизнь. Не уверен, что даже Бог на такое способен.

— Я знаю, кто вы, — произнес он. — Светлый страж.

— Кто? — опешил я.

— Светлый страж, — решительно повторил он. — Мне про вас рассказывали. Те. Другие. Которые сейчас ушли. Вы убиваете лишь злых из нас. Остальным не стоит бояться вашего кинжала. Если только они не попросят вас об этом сами.

Пугало одарило меня заинтересованным взглядом, а я пытался прийти в себя. Не знал, что я настолько популярен среди душ.

— Хочешь попросить? — осторожно спросил я у него.

Он поежился, словно от сквозняка, потом сказал:

— Я заблудился. Говорят, там хорошо. Лучше, чем здесь. И не так больно по ночам.

Я никогда не слышал, чтобы им было больно. Это что-то новенькое.

— Я не знаю, как там, приятель.

Он вздохнул и перестал об этом говорить.

— Мне нужна помощь, — сказал я. — Расскажешь, куда ушли другие?

— Их прогнали. Меня тоже хотели прогнать, но я быстро бегаю, — Его синие губы улыбнулись.