Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс

премьер-министром Фаизом Тарауна, весьма общительным технократом с Восточного берега реки Иордан. Он был весьма осторожен, но его обеспокоенность в связи с экономическими трудностями явно нарастала. Министр иностранных дел Иордании Абдель Илах аль-Хатыб, блестящий профессионал, стал моим добрым другом. Познакомился я и с министром планирования – одной из самых высокопоставленных чиновниц в арабском мире, яркой личностью и ярой сторонницей реформ Римой Халаф, и с Самихом Баттихи, возглавлявшим в то время Главное разведывательное управление Иордании, – весьма искушенным и амбициозным деятелем, чей образ жизни явно не соответствовал зарплате, которую ему платило государство. Иорданская разведка всегда была важнейшим партнером США, а теперь она становилась реальной структурой власти.

Между тем наследный принц Хасан всячески старался показать, что способен управлять страной в отсутствие Хусейна, но не стремится узурпировать королевскую власть. Балансировать на такой платформе было чрезвычайно трудно. В сентябре Хасан наступил на любимую мозоль армейскому руководству, усомнившись в обоснованности сметы военных расходов и поставив вопрос о целесообразности увольнения в запас военнослужащих старшего поколения в целях создания возможностей служебного роста для молодежи. Эти шаги нельзя было назвать необоснованными, но армия была вотчиной короля, и Хусейн был очень расстроен, когда соответствующая информация – разумеется, густо приправленная комментариями оскорбленных в лучших чувствах генералов – просочилась в клинику Мэйо.

В течение всего срока моего пребывания в Аммане я легко получал доступ к любым высокопоставленным иорданским чиновникам – иногда, я бы сказал, даже слишком легко, особенно в первое время. Как-то Хасан пригласил меня присутствовать на закрытом совещании армейского руководства, посвященном подготовке к предстоящей встрече Совместной американо-иорданской военной комиссии. Я изо всех сил старался не привлекать к себе внимания, но не мог избавиться от ощущения неловкости. Слушая выступающих, наследный принц то и дело вставлял свои комментарии, причем делал это безапелляционным, даже покровительственным тоном и постоянно прерывал докладчиков, ставя под сомнение их аргументы. Его намерение было вполне понятно – он хотел обеспечить тщательную подготовку мероприятия, а заодно продемонстрировать свою осведомленность о ситуации в армии. Собравшимся, однако, это явно не нравилось. Они еле сдерживались и, несомненно, думали о том, что король Хусейн никогда не вел бы себя подобным образом.

Пока король проходил курс лечения, наследный принц постоянно был с ним на связи, но решил не навещать его в клинике Мэйо. Он считал, что должен оставаться «на хозяйстве» в Иордании, и Хусейн, видимо, разделял его мнение. Но из-за этого Хасан оказался в очень невыгодной тактической позиции, потому что другие авторитетные члены королевской семьи и высокопоставленные чиновники, многие из которых не жаловали наследного принца, постоянно летали в США, чтобы повидаться с королем. Так, командующий армией фельдмаршал Абдель Хафиз аль-Каабна, навещая короля, наябедничал ему на Хасана: тот якобы проболтался старшим офицерам, что Хусейн неизлечим и пора готовиться к возможному транзиту власти. Хасан позднее уверял меня, что никогда не говорил ничего подобного. Но кляуза фельдмаршала достигла своей цели: король был недоволен Хасаном. Затем в клинику Мэйо просочились слухи, что принцесса Сарват – неглупая, но иногда чересчур прямолинейная супруга Хасана – тайно подговаривала своего мужа, чтобы тот, став королем, немедленно назначил новым наследником престола их сына Рашида. Масла в огонь подливала и неотлучно находящаяся в клинике Мэйо королева Нур, которая всегда недолюбливала Хасана и Сарват.

В конце октября по просьбе Клинтона Хусейн ненадолго покинул клинику Мэйо и отправился в Вашингтон, чтобы помочь президенту склонить израильтян и палестинцев к компромиссу на переговорах, проходивших в комплексе «Уай Плантейшен» на Восточном побережье, в штате Мэриленд. Магнетизм личности короля был так силен, что его присутствие на переговорах сыграло решающую роль и во многом способствовало подписанию «Меморандума Уай-Ривер». Палестинцы и израильтяне наконец договорились о передаче территорий и реализации других временных мер на Западном берегу реки Иордан, согласованных за несколько лет до этого. В день церемонии подписания меморандума в Белом доме Хусейн встретился с несколькими прибывшими в Вашингтон высокопоставленными иорданскими чиновниками, в том числе с бывшим премьер-министром Абделькаримом аль-Кабарити. Эти люди укрепили опасения короля по поводу наследного принца. Хусейн сказал премьер-министру, что подумывает о «серьезных изменениях» после возвращения в Иорданию.

От непосредственных участников событий, вернувшихся из Вашингтона в Амман, я услышал различные версии произошедшего. Было ясно, что из-за болезни король задумался о будущем и изменения неизбежны. Очевидно, что темпы и масштабы перемен во многом будут зависеть от состояния здоровья короля. Хотя сам король выражал иорданцам оптимизм в отношении перспектив лечения, прогнозы врачей были весьма сдержанными и неопределенными.

Хасана беспокоило состояние здоровья брата и все больше волновали сообщения о том, что король проявляет недовольство результатами его деятельности. Вскоре после подписания «Меморандума Уай-Ривер» он пригласил меня и нашего замечательного резидента ЦРУ Роба Рише на приватный ужин и во время беседы вежливо попытался получить от нас информацию о состоянии здоровья и намерениях короля[47]. Я был осторожен – вмешательство в непростой процесс принятия королевских решений могло обойтись слишком дорого. Осенью в британской прессе уже промелькнули ложные сообщения о том, что администрация США якобы не очень доверяет Хасану. Мы мгновенно опровергли их, а Мадлен Олбрайт даже позвонила наследному принцу, чтобы заверить его в недостоверности этих слухов. Кроме того, я все еще не был полностью уверен в том, что король отстранит Хасана от власти. Мне казалось, что наша роль в этот деликатный момент должна была заключаться в том, чтобы подтвердить серьезные долговременные обязательства США перед королем и страной, не вмешиваясь в борьбу за власть и оставляя открытыми двери для переговоров со всеми сторонами[48].

Вашингтон оказывал мне серьезную поддержку. Только в ноябре и декабре Амман посетили госсекретарь Олбрайт, министр торговли Дэйли, министр обороны Билл Коэн и директор ЦРУ Джордж Тенет. Я убеждал администрацию сделать все возможное для укрепления наших отношений с Иорданией немедленно, не дожидаясь ухудшения состояния здоровья короля Хусейна. В этом случае ощутимая своевременная поддержка экономики и безопасности Иордании в значительно большей степени способствовала бы укреплению наших позиций в период транзита власти, чем если бы мы бросились помогать стране позже, когда это попытались бы сделать и многие другие государства[49]. Белый дом начал рассматривать дополнительный пакет программ помощи по нескольким направлениям и другие внеочередные меры, которые планировалось принять для укрепления динара и предотвращения паники на финансовом рынке.

К началу января 1999 г. король закончил курс лечения в клинике Мэйо. Нужно было подождать пару недель, чтобы понять, помогла ли ему пересадка костного мозга, но все надеялись на полное излечение. Я полетел в США, чтобы увидеться с Хусейном до того, как он отправится домой, сразу после