Замки на их костях - Лора Себастьян

Но это ненормально, напоминает она себе. Если бы это было так, она бы сказала Паскалю, что почти уверена в ответных чувствах Эмброуза. Но это знание никому не принесет никакой пользы. Во всяком случае, говорит она себе, хранить этот секрет – лучшее, что она может сделать для Паскаля.

Она перекатывается на бок и подпирает голову локтем:

– Однажды мы будем жить в лучшем мире.

Беатрис понимает, что это правда. Когда ее мать захватит Селларию, люди станут жить по бессемийским законам. Паскаля лишат титулов, но она не думает, что он будет большой угрозой правлению ее матери. Возможно, его даже не придется изгонять. Тогда ничто не помешает ему быть с тем, с кем он захочет.

– Однажды мы это сделаем, – мягко добавляет Паскаль.

У Беатрис в груди сжимается так сильно, что, кажется, действительно болит сердце. Она заставляет себя улыбнуться и откатывается на другую сторону кровати.

Дафна находит короля Варфоломея в библиотеке. Флакон со звездной пылью глубоко запрятан в карман ее шерстяной юбки.

Когда стражники открывают дверь, она входит в библиотеку и на мгновение замирает в ошеломлении. Остальная часть здания, в противовес многовековому бессемианскому дворцу, вся пропитана молодостью. Многие стены стоят без отделки, некоторые комнаты недостаточно меблированы, помещения в целом не выглядят обжитыми. А вот библиотека – совсем другое дело.

Комната двухэтажная, вдоль каждой стены стоят полки с таким большим количеством книг, какое Дафна никогда не видела в одном месте. Книг так много, что у нее кружится голова при попытке прикинуть, сколько их может быть.

– Дафна, – приветствует король Варфоломей, вставая из кресла у потрескивающего огня. Мебель в комнате скудная, как и во всем замке, но уютная – вся обита изумрудно-зеленым бархатом. Когда Дафна ступает на ковер, расстеленный на каменном полу, ее ступни глубоко погружаются в ворс.

– Извините, что прерываю, – говорит она, робко улыбаясь. – Я еще не видела библиотеку, но надеялась найти сборник стихов.

По правде говоря, Дафна не терпит стихов, это Беатрис тайком сбегала в сад с небольшими томиками в кожаных переплетах, чтобы читать вслух в тени деревьев. Дафне нравилось слушать мелодичный голос читающей Беатрис, но она никогда не находила особого удовольствия в самих словах. Красота ради красоты, ничего ценного для нее.

Мысль о Беатрис омрачена последним письмом, которое Дафна получила от сестры, и, в частности, последней строкой.

В Селларии почему-то даже жарче, чем я ожидала. Я не могу выйти на улицу больше чем на пять минут, не пропотев платье насквозь. Уверена, что если бы ты могла, то избила бы меня до полусмерти за то, что я жалуюсь, но ты определенно создана для холодной погоды.

Дафна понимает, что здесь не на что обижаться, но слова сестры с намеком на то, что она холодная, зацепили ее. Беатрис и раньше говорила подобные вещи, часто называя ее холодной, безжалостной стервой. Это всегда было не всерьез, так же, как когда Дафна называла Беатрис бессовестной блудницей. Но на этот раз неприятное ощущение сохраняется дольше и в значительной степени потому, что Дафна начинает подозревать, что это правда. Она ни слезинки не пролила по Киллиану, а то сочувствие, которое испытывает к его родителям, в лучшем случае можно назвать поверхностным. И даже когда ей к горлу приставили нож и она думала, что может умереть, Дафна была скорее раздражена, чем напугана. Возможно, Беатрис права, и ее сердце замерзло, как холмы Фрива в середине зимы.

Она откидывает письмо сестры на задний план и сосредотачивается на поставленной задаче – еще один холодный маневр, чтобы воспользоваться скорбящим отцом.

Король Варфоломей любит поэзию, она помнит это из многочисленных встреч, которые провела со шпионами своей матери. Он и Киллиан часами сидели в библиотеке, читая стихи. Она предположила, что король будет здесь, оплакивать своего сына, и тоже пришла сюда.

Как она и думала, король улыбается и жестом подзывает ее ближе, поднимая книгу, которую он читает, чтобы показать ей обложку. Дафна делает вид, что удивлена, когда понимает, что это сборник стихов Верити Бейтс, одной из любимых поэтесс Беатрис. Та даже просила Дафну перевести несколько томов с оригинала на фривском, чтобы она могла сравнить их с официальным бессемианским переводом. Дафна прочесывает свою память в поисках чего-то, что она помнит.

– О, это та, что написала «Мое мрачное настроение»? – спрашивает она.

– Ты знакома с Бейтс? – удивляется король.

– Она одна из моих любимых, – отвечает ему Дафна, улыбаясь еще шире. – Мне кажется, что она крайне интересно использует цвета, чтобы показать эмоции.

То, как он отвечает на ее улыбку, подсказывает ей, что она попала в точку. «Спасибо, Беатрис, бессовестная блудница».

– У меня довольно много томов, там, на полках, – указывает он в угол у окна. – Пожалуйста, бери все, что нравится.

– Спасибо, это так много значит для меня.

Первый шаг ее плана выполнен, настало время для второго. Она направляется в указанную им сторону, но останавливается на полпути, чтобы чихнуть настолько драматично, что содрогается все ее тело.

– Будь здорова, дитя, – говорит король, снова отрываясь от книги.

– Спасибо, Ваше Величество. Извините, видимо, мне нужно привыкнуть к фривийскому воздуху, – вздрагивает она.

– Ну, это неудивительно. Где твоя накидка? – встревоженно спрашивает он.

Дафна бросает взгляд на свое домашнее платье: серая шерсть мягкая и достаточно теплая, чтобы задохнуться в Бессемии, но во Фриве это мало спасает от холода. Вопреки мнению Беатрис, ей совсем не нравится холод.

– Ой, – произносит она, изображая смех. – Я всегда ее забываю – в Бессемии нам никогда не нужны были накидки в помещении…

Она замолкает и снова чихает, на этот раз еще громче.

Король хмурит брови. Когда он смотрит на нее, в его глазах читается такое искреннее беспокойство, что она ощущает укол вины. Она пришла в то место, которое больше всего напоминает ему о его мертвом сыне, и теперь симулирует болезнь, которая, несомненно, также напоминает ему о Киллиане. Дафна играет на горе отца, используя его против него. Если бы Софрония была здесь, она бы посмотрела на Дафну взглядом, настолько переполненным разочарованием и неодобрением, что он следовал бы за ней еще несколько дней и недель, поедая ее.

Но Софронии здесь нет, поэтому то маленькое чувство вины, которое испытывает Дафна, ускользает, стоит королю Варфоломею встать и снять свою накидку, которую он опускает ей на плечи.

– Нам достаточно болезней в этой семье, Дафна, – говорит король твердым, но добрым голосом. – Ты должна лучше заботиться о себе.

– Спасибо, Ваше Величество, – благодарит она, опуская взгляд. Ее пальцы задевают печать в кармане накидки, и она изо всех сил старается выглядеть спокойной.