Убийца возвращается дважды - Анна Князева

– С формулировкой не согласна, – сказала Анна.

– В какой части?

– В части занятия ерундой. Мы с Платоновым честно выполняем свою работу.

– Есть мнение, что вас пора отзывать в связи с неэффективной работой по делу.

– Чье?

– Я не понял.

– Чье мнение до вас донесли?

– Давайте не будем углубляться, я не обязан перед вами отчитываться.

– Тогда прошу вас дать мне одну неделю, – решительно заявила Анна.

– Неделю дам, но ни днем больше. По выполнении доложите. Вопрос вашей командировки находится на контроле у генерала Парамонова.

– Слушаюсь.

– И вот что я вам скажу… – Полковник Савельев сделал многозначительную паузу. – В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

– Я поняла, – проронила Анна. – Это – Стратонов.

– Жду вашего звонка, – отрезал Савельев и отключился.

Перехватив ее расстроенный взгляд, Николай Клейменов спросил:

– Неприятности?

– В моем распоряжении только одна неделя.

– Если хочешь, я задержусь.

– А как же твоя работа?

– Договорюсь.

Она кивнула:

– По результатам сегодняшнего дня все решим.

Клейменов обнял Анну одной рукой и, продолжая вести машину, крепко прижал к себе.

– Ты, главное, не расстраивайся. Вот увидишь – прорвемся!

В аэропорту они выпили по чашечке кофе и погуляли по залу, рассматривая местные сувениры в торговых киосках. Когда объявили прибытие московского рейса, Анна и Клейменов переместились к выходу из зоны выдачи багажа. Одной из последних с рейса оттуда вышла статная моложавая женщина в черной шляпке и светло-сером пальто.

– Клейменов? Николай? – В ее голосе звучали не свойственные русскому языку интонации, следствие многолетнего пребывания на чужбине. – Я – Фишер.

– С приездом, Екатерина Николаевна! – перехватив чемодан, Николай представил ей Стерхову: – Анна Сергеевна, следователь, ведет дело Паниной.

Женщина протянула руку:

– А я – Валина подруга. Разумеется, была ею когда-то.

Ответив рукопожатием, Анна заметила:

– Нам нужно о многом поговорить.

– Это – потом, – безапелляционно заявила Фишер. – Сегодня тридцать вторая годовщина Валиной смерти. Нужно успеть на кладбище до того, как стемнеет. Знаете, где находится местное кладбище? – спросила она Клейменова.

Он ответил:

– Нет, я приезжий.

– Не уверена, сумею ли показать дорогу, – сказала Екатерина Николаевна и грустно вздохнула: – В последний раз я приезжала на родину лет десять назад. Здесь наверняка многое изменилось.

– У меня есть навигатор.

– Тем лучше.

Они прошли до автомобильной стоянки, сели в машину, и Николай повез их на кладбище.

В надежде на разговор Стерхова устроилась на заднем сиденье рядом с Фишер. Первые минуты поездки Екатерина Николаевна смотрела в окно и удивлялась:

– Боже мой! Как же все изменилось! Вот этого сквера не было. Не знаете, когда здесь посадили деревья?

– Я в городе недавно, – ответила Анна.

– Как жаль… – Фишер обернулась к Анне: – Значит, вы – следователь по делу Паниной? И давно вы над ним работаете?

– Следствие было возобновлено всего две недели назад.

– Спустя столько лет? – хмыкнула Екатерина Николаевна. – Это по меньшей мере странно.

– Дочь Паниной добивалась этого долгие годы.

– Вот оно что… А ведь в свой прошлый приезд я так с ней и не встретилась.

– Почему?

– Она выходила замуж, а у меня в запасе был только день.

– Замуж? За кого? – удивилась Анна.

– Вероятно, за своего теперешнего мужа. Вы с ним знакомы?

– Более или менее…

– Как бы мне хотелось, чтобы девочка обрела, наконец, покой и счастье. Пережить подобный ужас в детстве… Бедная Лена!

– Вы были близки с ее матерью? – спросила Анна и, перехватив удивленный взгляд, уточнила: – Разумеется, я говорю о душевной близости. Панина доверяла вам? Были у нее какие-нибудь секреты?

– Сколько вопросов сразу… – медленно проронила Екатерина Николаевна. Она говорила именно так, как и должна была говорить женщина ее возраста после стыковочного перелета и смены привычной обстановки: устало и с неторопливым достоинством. – Давайте по одному.

Сосредоточившись, Анна остановилась на главном.

– Панина доверяла вам свои тайны?

– Да, однозначно.

– Были среди них такие, которые могли привести к ее гибели?

На этот раз задумалась Фишер, и когда она снова заговорила, в ее словах прозвучала грусть:

– Про Панину всякое говорили, но по большей части неправду. Валентина никогда не была гулящей или, как теперь говорят, шалавой, – проговорила Екатерина Николаевна своим глубоким печальным голосом. – Она привлекала к себе мужчин, и только в этом была ее вина.

– У Паниной были другие любовники, кроме Гуляева?

– Одновременно два мужчины? Нет, никогда. До Гуляева были два, но в разное время, и оба никчемные, проходные. Так, ничего серьезного, – сказала Фишер. – К моему глубочайшему сожалению, Валентина была такой женщиной, которая не умела быть одинокой. Она тяжело пережила гибель мужа, одиночество для нее было невыносимым.

– Отчего, кстати, он умер? – спросила Анна.

– Автокатастрофа. За три года до ее убийства.

Слушая Фишер, Анна чувствовала себя бегуньей на старте, которой предстояло преодолеть большую дистанцию.

– Панина когда-нибудь рассказывала вам про Сергея, который работал кондитером в кафе «Сытый Гусь»?

– Конечно, рассказывала, он был одним из ее поклонников. Да я и сама его видела. Втроем мы как-то гуляли в сквере.

– Они были просто знакомы или их связывали любовные отношения?

– Любовных отношений, положим, не было. Это я точно знаю, – с предельной искренностью в голосе заметила Фишер. – Конечно же, Валентине нравилось, что на нее обращают внимание молодые мужчины, но этого типа она побаивалась и в конце концов дала ему отставку.

– Могли бы вы его опознать? – спросила Анна.

– Прошло много лет, – многозначительно обронила Екатерина Николаевна.

– И все-таки…

– Думаю – да. Знаете, у него была неприятная привычка, скорее жест…

– Как надолго вы собираетесь задержаться в России?

– Не дольше одной недели.