Шипы и розы - Лана Каминская

– Ну, вы даёте! И как вам в голову могла прийти такая чушь?

– Вот и не чушь. – Малеста раскраснелась. – С вами не расслабишься.  Приходится всегда быть наготове. Все эти дни с вами я словно на поле боя: надо смотреть в оба и держать ухо востро, чтобы не проиграть битву. А я, знаете ли, всего лишь бывшая актриса – никак не солдат и уж тем более не генерал.

– Нет, я, конечно, всё понимаю... Я несносен, непослушен и надоел вам уже до чёртиков, но не опущусь же я до того, чтобы...

– Вы уже достаточно опустились в моих глазах, – перебила Тима мачеха. – Напомнить, как?

Андервуд перевёл взгляд на высокое окно и прищурился, словно отмерял про себя, насколько сильно нужно оттолкнуться от земли, чтобы в прыжке основательно ухватиться за оконную раму, подтянуться на руках и кувыркнуться внутрь. Ловкость потребуется немалая; скорее получится повиснуть на той раме тяжёлым мешком, чем с первой же попытки оказаться в комнате и довольно выдохнуть. Но отступать Тим не привык.

Разбежавшись, Тим что было сил оттолкнулся ногами и прыгнул. Пальцы стукнулись о дерево и вцепились в него мёртвой хваткой. Пара-тройка мелких, противных заноз была гарантирована. Руки напряглись, но удержаться не получилось, и Тим, сорвавшись, шлёпнулся прямо к ногам мачехи. Сплюнув, стиснул зубы и процедил:

– Попробую ещё раз.

Снова разбег, и снова Тим повис на окне, хаотично брыкаясь ногами.

– Помогите же, – прохрипел он, стараясь подтянуться.

– Сейчас, – подхватила Малеста.

– Поддержите меня, а я уж как-нибудь дальше сам.

– Поддержать? – рассеянно переспросила Малеста, прикидывая, за что именно ухватиться.

– Быстрее. Иначе я снова грохнусь.

– Значит, поддержать... – повторила для себя Малеста и тряхнула кистями рук, словно разминала их, примеряясь поочерёдно то к локтю, то к колену Тима.

Но выбор был очевиден. Как бы Малеста ни противилась этому в душе, как бы ни возмущалась про себя и ни краснела, осознавая, насколько неприлично это может выглядеть со стороны, она всё же решительно мотнула головой, прогоняя последние сомнения, и, зажмурившись от стыда, обхватила ладонями ту самую мягчайшую заднюю часть тела Тима, которая, возможно, и являлась причиной перевеса.

– Сегодня мы как никогда сблизились с вами, матушка, – раздалось язвительное над головой.

– Лезь уже, – огрызнулась Малеста, не отнимая рук от ягодиц. 

– Вы настолько очарованы происходящим, что забыли о манерах? Обещаю, об этом конфузе никто не узнает.

– Если ты немедленно не залезешь в это чёртово окно...

Малеста не успела договорить, как Тим оказался внутри.

Её руки освободились от постыдного плена, и оставаться во власти неловких воспоминаний долго не пришлось: по ту сторону стены, в каморке, раздался сильный шум. Что-то загрохотало, задребезжало, зазвенело, и за всем этим последовал мученический стон.

– Тимоти, – позвала леди Андервуд, – с вами всё в порядке?

– В порядке, – послышалось страдальческое. Произнесённые слова были подхвачены непонятной возней, которая закончилась громкими шагами по направлению к двери.

– Только с замком не шумите, – крикнула в окно Малеста. – Надо сломать аккуратно и тихо.

– За кого вы меня принимаете? Я всего лишь начинающий помощник адвоката, но никак не взломщик.

– Я всё понимаю, но всё же попытайтесь обойтись без громыханий. Не хотелось бы увидеть здесь...

Ведущая в каморку Бетси дверь отворилась с лёгким скрипом.

Изумлённая мастерством Тима Малеста уже подбирала слова похвалы, как вдруг услышала невообразимое:

– Дверь была открыта.

Тим стоял в дверном проёме, весь взъерошенный и помятый, и протягивал мачехе руку.

– К-как открыта? – пробормотала та, вкладывая свою ладонь в его и переступая порог.

– Так. Видимо, ключ от этого местечка имеется не только у миссис Мерит, либо старуха что-то недоговаривает.

– Она, наверно, просто позабыла запереть дверь, после того как показала это место нам. Миссис Мерит – женщина в годах и легко может пропустить такую мелочь.

– Я наблюдал, как ловко она тасовала карты, перед тем как разложила пасьянс. Даже руки не дрожали. И как она взвешивала в уме каждое блюдо, поданное за ужином, просчитывая, не положила ли кухарка шпината больше, чем положено. Поверьте, миссис Мерит не имеет ничего общего с теми пожилыми дамами, которые уже давно в полузабытьи. Я более чем уверен, что ключ в этом замке миссис Мерит поворачивала и не один раз.

– А у меня вот всё больше возникает ощущение, что вы что-то там себе навыдумывали и теперь пытаетесь подвести под свои выдумки поступки других людей и прочие мелочи жизни.

– Я бы доказал вам обратное и немедленно, но... Каким же неуклюжим ослом надо быть, что уничтожить единственную улику, способную вывести всех этих врунов на чистую воду!

Малеста уже вознамерилась возмутиться такими речами, но увиденное заставило её сдержать слова и, подобрав платье, пройти по тесной комнатёнке с осторожностью и неторопливо.

Весь пол вокруг был в битом стекле и источал такие сладкие и приторные ароматы, что начала кружиться голова. Разноцветные флакончики, некогда величаво смотревшиеся на полном пыли столе, теперь валялись в разных местах: около шкафа, под стулом, под окном и даже возле стоявшей в углу щётки, редкой на щетину, но с длинной деревянной ручкой. Разбитые и уцелевшие, с выбитыми пробками и до сих пор закупоренные, склянки разных цветов и форм являли собой зрелище по жути не менее впечатляющее, чем выкорчеванная с корнем герань. Разница была лишь в одном: если герань растоптали умышленно, то в случае с флаконами всё вышло совершенно случайно.

– Это... это вы натворили?

– Нога подвернулась, – оправдывался Тим. – Да и откуда мне было знать, что стол с кучей стекляшек находится прямо под окном?

– Вы были так наблюдательны в отношении миссис Мерит, но не смогли элементарно проработать план вторжения в этот убогий сарай? Не сумели запомнить, где именно на площади в три квадратных ярда стоит один чёртов стол?

Тим хмыкнул.

– Первый раз в жизни встречаю женщину, мыслящую понятиями из области математики.

– Вам скоро придётся мыслить так же. Когда миссис Мерит узнает, что вы учудили, то выставит счёт. Такой счёт, что считать – не пересчитать.

Тим отмахнулся, аккуратно обошёл лужу из осколков и душистой воды, присел на корточки и начал внимательно всё разглядывать. Поднимающееся из-за леса солнце помогало и щедро посылало в распахнутое окно яркие лучи, но всё же было ещё слишком слабо, чтобы осветить каждый уголок и позволить рассмотреть каждую стекляшку, даже самую крохотную.

– Ничего не выйдет, – разочарованно выдохнул Тим и уселся на пол, прислонившись спиной к кровати. – Сейчас в этой каше уже ничего не разобрать.